Брюсов Орден. Ради лучшего будущего
Шрифт:
– Что, их всех тоже – на остров? – реплика задумывалась ироничной, однако…
– Не думаю, – с совершенно серьезным видом покачал головой мой собеседник. – Если не выяснится, что кто-то в Интернате сознательно потворствовал заговору, скорее всего, отделаются разжалованием. На градус-два… Там у большинства не такие уж высокие степени посвящения.
– Ну, хоть так… Надеюсь, Машу наказание не коснется, – заметил я. – По мне, так ее, наоборот, наградить нужно…
– Решать будет Анатолий Сергеевич, – развел руками Виктор. – Его приговор окончательный… почти, – усмехнулся он вдруг
– Почти? – не понял я. – Что значит «почти»?
– То и значит. По старой – еще с брюсовых времен – традиции, тот, кому предстоит отправиться на миссию, вправе помиловать осужденного Гроссмейстером. Но только одного. Двое отмеченных благосклонностью Машины – два помилования. Как ты понимаешь, на сегодня двое «отмеченных» – это как раз вы с Полинкой. И, признаться, мне чрезвычайно любопытно, кого вы выберете – и выберете ли вообще кого-нибудь…
* **
В комнату, где должна была состояться наша встреча, Лиза Кузьмина вошла все в той же интернатской форме – даже две расстегнутые пуговки остались неизменны. Выбивались из привычного стиля разве что массивные наручники на тонких запястьях девушки.
– Серебряные, – с кислой усмешкой вытянула вперед скованные руки она, проследив мой мимолетный взгляд. – Наверное, для того, чтобы в прошлое не сбежала.
– Серебро – мягкий метал, – машинально заметил я.
– Ну, может, там внутри сталь или титан какой, – пожала плечами Лиза, без приглашения усаживаясь на предназначенный для нее табурет.
Мне было положено кресло, но я предпочел остаться стоять, облокотившись локтями на его высокую, прохладную на ощупь кожаную спинку.
Горислав, добросовестно игравший роль конвоира при арестованной, неспешно обвел внимательным взглядом комнату и, бросив: «Как закончите, позовете – кнопка под столом», – вышел за дверь.
С полминуты мы с Кузьминой молчали. Девушка явно изо всех сил старалась выглядеть уверенной и спокойной, спину держала прямо, глаз не опускала, но непослушные пальцы, как видно, оставшиеся вне поля ее зрения – и вне контроля – нервно теребили клетчатый подол. Чем дальше затягивалась пауза, тем быстрее и резче. Наконец дернули так, что Лиза и сама это заметила, судорожно попыталась оправить юбку, но «браслеты» не позволили ей толком развести руки, и движение получилось каким-то половинчатым и неловким.
– Честно говоря, не думал, что увижу именно тебя, – решив, что пора приступать к делу, проговорил я – как мне уже было известно, согласно правилам Ордена, к каждому из «отмеченных Машиной» мог обратиться с прошением только один приговоренный. Почему так? Уроборос его разберет. Брюсова традиция.
Оставив свою борьбу со складками подола, Кузьмина подперла подбородок сцепленными кулачками – но держать локти на весу, очевидно, оказалось неудобно, и скованные руки девушки снова упали на колени.
– А кого ты… – начала было она. – Кого вы ждали? – поправилась тут же.
– Ну… – неопределенно развел я руками. С учетом положения моей собеседницы, жест вышел разве что не издевательским – хотя вовсе таковым и не задумывался.
Почему-то мне
– Нам разрешили обсудить, кто пойдет и к кому, – не получив от меня ответа на свой вопрос, снова заговорила Кузьмина. – Решили, что Верка – к Белоголовцевой, а я – к вам. Только я им не сказала – я не за себя буду просить.
– А за кого? – удивился я, тут же, впрочем, предположив: – За Лешу?
– Нет, – мотнула головой девушка. – За Верку.
– Так ты же говоришь, что она сама к Полине пошла? – непонимающе нахмурился я.
– Вот она как раз будет просить за Алекса. Она не призналась, но это и так ясно – всем, кроме самого Алекса, а то бы он, конечно, встал в позу. Вот только пустой номер – Белоголовцеву ей нипочем не пронять.
– А меня, значит, пронять можно? – не слишком по-доброму хмыкнул я.
– Если бы я за себя просила – то нет, – мотнула головой Лиза. – Хотя… – на миг прищурилась она, слегка поведя плечиками. – Все же, наверное, нет, – продолжила затем. – Я шла до конца и практически победила – парни такого не прощают. Если, конечно, понимают, что проиграли – но здесь все прозрачно. А Верка – другое дело. Она была готова отступить. Ну и, получается, может рассчитывать на встречную любезность.
– Любопытная трактовка, – заметил я. – Ну а твой в этом какой интерес? Неужели исключительно забота о любимой подруге?
– Ну, не без этого, – сподобилась на мимолетную полуулыбку Кузьмина. – Как-никак, с Веркой мы десять лет на соседних кроватях спали, шесть – за одной партой сидели… Хотя такое как в плюс, так и в минус может работать… Эх, я бы даже ответила честно – да ведь все здесь сказанное будет потом использовано против меня…
– Не будет, – пообещал я. – Я уже, в принципе, решил, как поступлю – просто интересно, – это было некоторым преувеличением – но не совсем уж неправдой.
– Ну, тогда… Вот сами посудите: на кой Уроборос она сдалась мне на острове? – вздохнула девушка. – Пусть в Ордене остается. А Алекс будет там, со мной.
– Ты же вроде говорила, что парня завоюешь без посторонней помощи, разве что не по щелчку пальцев? – напомнил я не без доли издевки.
– А я и сейчас так говорю. Но всякое бывает. Когда третьему лишнему есть куда податься на стороне – хотя бы теоретически – это одно дело. А когда все тусят на одном крохотном пятачке…
– Понятно, – кивнул я. – Расчет, достойный Машины. Послушаешь – ни за что не поверишь, что тебе всего четырнадцать лет.
– Во-первых, уже почти пятнадцать. А во-вторых, я же в Ордене росла. Что ни месяц – то новый многолетний опыт. В каком-то смысле, по сравнению с вами я старше раз в пятьдесят, если не в сто! Так что, наверное, имею право на некоторый цинизм… Ну и вы обещали не наказывать за откровенность. Тем более, что ответка, если что, не мне прилетит – Верке.