Брюсов Орден. Ради лучшего будущего
Шрифт:
– Я… не знаю… никакой такой Софьи. Ни Перовской, ни Новогиреевской, ни Измайловской…
Удар. Уже привычный, дежурный – почти и не добавляющий боли – той и так давно через край.
– Господин полковник… Я контужен взрывом. Почти не соображаю. Мне нужен отдых! – собравшись с силами, выговорил я.
– Вот ответите на мои вопросы – и отправитесь отдыхать – до самого суда!
– Отдых мне нужен сейчас же! Я требую…
– Перебьетесь! – рявкнул жандарм. – Прохор!
Новый удар. Под аккомпанемент яростной тирады:
–
– Царь выжил? – с трудом приподнял я глаза на своего мучителя, выхватив из его речи недвусмысленный намек.
– Господь уберег Государя!
– Не Господь… Это я оттолкнул бомбиста…
– Не смейте врать! Полдюжины человек видели, что именно вы метнули вторую бомбу!
– Нет… Они ошибаются… Все было не так…
Удар.
Что ж, выходит, Александр II избежал смерти… Собственно, благодаря мне и избежал – а меня же теперь в ней обвиняют… Что там могли разглядеть эта перепуганные свидетели?! Как я упал на террориста? А о том, как появился ниоткуда – почему они не рассказывают? Не заметили в суматохе этакую мелочь? Ага, а про бомбу заметили…
Кстати, рано радуетесь, господа жандармы. Пусть у нас и явный сбой, но инерцию потока времени никто не отменял! Чтобы закрепить чудесное спасение вашего драгоценного сосуда царственной крови, нужно было расколоть пузырек гранаты – а он остался у Полины, в каком бы году она сейчас ни пребывала.
Непроизвольная попытка растянуть разбитые губы в злорадной улыбке. Удар в ответ.
– Почему на вас мундир николаевских времен?
О, дошло до нашего жирафа. Только вот от этого ни разу не легче – правду все равно не расскажешь…
– Достался от батюшки…
– И ничего лучше, чем надеть его, собираясь в столицу, вы не придумали?
– Увы…
Удар. Когда уже этот проклятый унтер устанет махать кулачищами?!
– С кем вы контактировали в столице?
– С Пушкиным Александром Сергеевичем!
Удар. И еще удар. Но ведь чистую же правду выдал, Уроборос вам в задницу! И это я еще Данзаса с д’Антесом не упомянул! И покойного Ковальского до кучи! Впрочем, здесь, в 1881-м, они все давно покойники… Или д’Антес еще жив? Не помню…
Опять удар. А сейчас-то за что? Ничего же не сказал! Или я прослушал очередной идиотский вопрос?
Удар. Удар. Удар. Темнота.
* **
– Имена членов Исполнительного комитета?
– Я… не знаю… никакого комитета…
Удар.
– Кто передал вам бомбу?
– Никто… Я же говорил…
Удар.
– В чем смысл нелепого маскарада с мундиром времен прошлого царствования? Это какой-то символ? Условный сигнал? Что?
– Нет никакого скрытого смысла…
Удар. Удар.
–
Кулак унтера неподвижно замер в сантиметре от моей давно уже превращенной в кровавое месиво скулы – контроль, которому бы позавидовал иной мастер восточных единоборств.
– Что здесь происходит?
Полковник суетливо обернулся на голос. Как смог, скосил туда глаза и я: в дверях стоял увешанный золотыми аксельбантами генерал – все того же, жандармского ведомства, будь оно неладно!
– Произвожу допрос злодея, ваше превосходительство, – вытянувшись, насколько только позволяла это сделать его незаурядная комплекция, доложил полковник.
– Ну и как успехи? – последовал вопрос.
– Покамест молчит, сволочь, – развел руками «мой» жандарм. – У них, в этой так называемой «Народной воле», сие – обычное дело! Ну ничего, он у меня еще соловушкой запоет…
– Оставьте нас, – скривившись, перебил его генерал. – Вон отсюда! – рявкнул он, заметив, что полковник не спешит исполнять распоряжение. – Все вон, живо!
– Слушаюсь, ваше превосходительство!
Полковник, унтер и весь допрос тихой мышкой просидевший в углу стенографист поспешно удалились. Дождавшись, пока дверь за ними с грохотом захлопнется, генерал неспешно подошел ко мне, встал, заложив руки за спину и с искренним интересом принялся меня разглядывать. Все, на что я оказался способен в ответ – ненадолго поднять на жандарма злые глаза – но скоро без сил уронил голову на плечо.
– Любопытный мундир, – помолчав с минуту, проговорил жандарм. – Что, сударь, машина времени сломалась? – спросил он затем с кривой усмешкой.
Вздрогнув, я снова взметнул взгляд на жандарма – тот как раз сунул мне под нос свою правую руку. На среднем пальце, почти незаметное для непосвященного, сидело кольцо. Точно такое же, как и то, что носил я сам.
Глава 24
г.Санкт-Петербург, 2 (14) марта 1881 года
3849-е санкционированное вмешательство в поток времени (сбой)
– Ну и объясните мне, любезный Алексей Дмитриевич, за каким, как у нас говорят, Уроборосом нашему Ордену понадобилось убивать Государя Императора? – сухо поинтересовался генерал.
– В наше время тоже так говорят… – на моем лице промелькнула легкая ухмылка, тут же, правда, изгнанная прочь болезненным спазмом.
Я возлежал на пуховой перине, со всех сторон обложенный подушками – буквально утопая в этом постельном великолепии. Мои скулы и подбородок были густо вымазаны какими-то едкими мазями, на лбу покоилась холодная повязка примочки, которую каждые полчаса меняла на новую молчаливая пожилая женщина в черных одеждах – про себя я называл ее «монахиней». Пахло спиртом, медом и какими-то травами.