Брюсов Орден. Ради лучшего будущего
Шрифт:
– У бронепоезда банально закончились снаряды к орудиям, поэтому его и оставили, – повернулся к нему Седов. – А бомбить с аэропланов еще в германскую научились, – заметил он уже Прохорычу. – Прогресс, господа, не стоит на месте!
– Уж лучше б стоял! – буркнул пожилой железнодорожник. – Или вовсе прилег отдохнуть!
Между тем штабс-капитан приблизился к окну и осторожно выглянул на улицу. Трудно сказать, что он там сумел высмотреть, но через четверть минуты Седов обернулся к нам с самым решительным выражением на лице.
– В общем, так, господа, – отчеканил офицер. – Считаю, что оставаться здесь далее бессмысленно. Китайцы не
– Как это покинуть? – ахнул Городов. – Ваше благородие, у меня здесь, вообще-то, семья! Если уж наше дело – труба, лучше германцам сдаться! Ну, местной комиссии военнопленных…
– Да, у них, вроде как, нейтралитет, – поддержал коллегу Прохорыч. – Не выдадут же они нас большевикам!
– По первому же щелчку пальцев выдадут, – покачал головой Седов.
– До германцев – как и до Волги – еще добраться нужно, – из угла комнаты, где сидел на полу в обнимку с винтовкой, подал голос студент Васильев. – Улица насквозь простреливается – не пройдем.
– Пойдем по крышам, – заявил штабс-капитан.
– По крышам? – хмыкнул студент. – Чтоб к Господу ближе? Это вариант…
– Что у вас из оружия, прапорщик? – спросил между тем Седов меня.
– Только вот это, – указал я на эфес своей драгунской шашки.
– Нет, вы у нас точно из плеяды героев господина Уэллса, реликт довоенной эпохи… – расстегнув кобуру на поясе, он протянул мне массивный черный наган с до блеска отполированными деревянными накладками на рукояти. – Вот, держите. Патроны, уж извините, только те, что в барабане…
– Благодарю, господин штабс-капитан, – взял у него револьвер я.
Признаться, стрелять я пока ни в кого не собирался. Оно понятно, что мертво, умереть не может, но, по большому счету, мне что красные, что белые, что, pardon, желтые (политкорректность же в 1918-м вроде еще не ввели?) – не враги…
Нет, конечно, если придется защищаться…
– Да, а как же вы сами, господин штабс-капитан? – запоздало дернулся я.
– У меня есть еще, – отозвался офицер.
В окно влетела очередная шальная пуля – на этот раз на нее как-то даже внимания особо не обратили.
– Все готовы? – обвел взглядом Седов комнату. Присутствующие, включая нас с Полиной, по очереди кивнули. – Тогда выдвигаемся!
* * *
Дома на улице стояли вплотную один к другому, так что идти по крышам и в самом деле можно было, словно по проспекту. По большей части кровля была покатой, но не настолько крутой, чтобы соскользнуть с нее вниз. К тому же, тут и там из нее торчали кирпичные трубы, поднимались разного рода надстройки, над фасадами иногда возвышались вывески или просто торчала какая-то ржавая арматура – потребуется за что-то ухватиться – всегда найдется за что…
А еще, как оказалось, легко найдется, где организовать засаду.
Первым упал Городов – не проронив ни слова, не издав ни звука, просто клюнул носом вперед и замер. Прежде, чем я сообразил, что случилось, идущий передо мной Васильев вскинул к плечу винтовку и выстрелил, затем передернул затвор – и снова выстрелил. Справа, с другого
Только теперь я заметил противника – это и в самом деле были китайцы (ну, или еще какие азиаты), невысокие, коренастые, в светло-зеленых гимнастерках и фуражках с красными звездочками. Беспорядочно паля из винтовок с примкнутыми штыками, они высыпали из-за труб следующего на нашем пути здания, словно стая саранчи, на несколько секунд заполонив собой всю крышу, но, столкнувшись с ответным огнем, немедленно отхлынули назад, попрятавшись. Убраться, впрочем, успели не все – шесть или семь тел остались лежать неподвижно, еще один китаец полз, волоча ногу – почему-то не вслед за товарищами, а на нас – то ли хотел во что бы то ни стало продолжить атаку, то ли в шоке перепутал, где свои, где чужие.
Хладнокровно прицелившись, Прохорыч оставил этот вопрос навеки без ответа.
Что до меня, то я едва успел поднять руку с наганом, как стрельба уже стихла.
Опустив винтовку, Васильев метнулся к Городову, склонился над ним и почти тут же обернулся к Седову:
– Наповал.
– Отходим, – бросил на это из-за люкарны[1] штабс-капитан. – Красных слишком много…
– Китайцы, – буркнул студент, прячась за печную трубу. – Их уже за четыреста миллионов, и через одного – готовый большевик.
– Что, все четыреста мильенов здесь у нас, в Ярославле? – ахнул залегший Прохорыч.
– Да нет, там, в Китае.
– А, ну тогда ладно…
Они все говорили и говорили, но я уже не слушал. Обернулся, ища глазами Полину – и тут же увидел ее, лежащую ничком в трех шагах позади. Сперва мне показалось, что напарница просто так укрылась от обстрела, но тут я заметил у нее над виском аккуратную черную дырочку, из которой сбегала по щеке тоненькая алая струйка.
Что?! Нет!
Как ошпаренный сорвавшись с места, я бросился к девушке, неловко схватив, перевернул на спину. Голубые Полинины глаза, застыв, зачарованно воззрились мимо меня, в недоступно-высокое небо.
– Нет… – отчаянно встряхнул я безжизненное тело. – Нет!
– Ваше благородие, уходим, – тронул меня сзади за плечо Прохорыч, невесть как успевший преодолеть разделявшее нас расстояние. Затем, наклонившись, он закрыл Полине глаза, и повторил: – Уходим! Приказ господина штабс-капитана! – выпрямился – и вдруг, покачнувшись, завалился назад, едва не столкнув меня с крыши. На груди его мундира расплылось кровавое пятно – почти незаметное темно-бордовое на черном.
Я вскинул голову – в нашем тылу один за другим выбирались на крышу китайцы – кто из чердачных окон, кто карабкался прямиком с фасада.
В самом деле, как же их много!
Револьвер в моей руке взметнулся сам собой, а вот тугой спусковой крючок поддался будто бы с неохотой – пришлось перехватить оружие обеими руками. Прежде, чем выстрелить, краем глаза я еще успел заметить, как, выронив винтовку, рухнул, путаясь в полах шинели, Васильев, как судорожно схватился за окровавленное плечо Седов… А после – как упал бегущий на меня китаец, как покатился кубарем другой, как подкосились ноги у третьего…
Расстреляв патроны, я отшвырнул отныне бесполезный револьвер и рванул из ножен шашку. Из «наших» на крыше к этому моменту я уже остался один – лихого штабс-капитана враги подняли на штыки и сбросили вниз, на мостовую. Взметнув клинок, я шагнул навстречу китайцам…