Брызги шампанского. Дурные приметы. Победителей не судят

Пронин Виктор Алексеевич

– Так, – пробормотал Выговский и повернул на Сущевский вал.

«Жигуленок» шел следом.

Не отстал ни на Тихвинской, ни на Новослободской, куда Выговский снова свернул, ни на площади Савеловского вокзала.

– Вас понял, – и Выговский, уже не задерживаясь и не петляя, направился к себе в контору. Убедившись, что его заметили, обратили внимание, «жигуленок» на каком–то повороте исчез. На стоянку перед конторой Выговский вырулил уже без преследователя.

Войдя в кабинет, бросив чемоданчик в кресло, он подошел

к окну – голубой «жигуленок» стоял в переулке напротив. Едва Выговский отодвинул штору, неизвестный водитель несколько раз мигнул фарами. Дескать, рад приветствовать тебя, дорогой товарищ, с прибытием на рабочее место.

Выговский вызвал Здора и Мандрыку.

– Вас пасут? – спросил, едва они вошли в кабинет.

– Не замечал, – ответил Мандрыка.

– Вроде нет, – пожал плечами Здор.

– А меня пасут, – Выговский снова подошел к окну и, подозвав остальных, показал им голубой «жигуль». – Этот тип вел меня через всю Москву от самой Кольцевой дороги.

– Может, случайно? – предположил Мандрыка.

– Я делал такие петли, такие выкрутасы, что… Он отстал на Садовом кольце, а когда я вошел в кабинет, уже стоял на противоположной стороне переулка и мигал мне фарами.

Словно в подтверждение слов Выговского, фары голубого «жигуленка» опять несколько раз мигнули.

– Скажи ребятам, пусть его возьмут, – обратился Выговский к Здору. Но неизвестный водитель, словно услышав его слова, медленно тронул машину с места, свернул за угол и исчез.

Выговский сел за свой стол, потер лицо ладонями, замер на какое–то время, взглянул на своих соратников, расположившихся в креслах.

– Ну? – спросил он. – Что будем делать?

– Усилить охрану, – быстро ответил Здор. – Повысить бдительность. Прекратить болтать по телефону.

– Думаешь, могут подключиться?

– За хорошие деньги? Запросто. Как нынче говорят… То, что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги.

– И тебя тоже? – спросил Мандрыка.

– Конечно! Как и тебя, дорогой друг, как и тебя!

– А ты не торопись меня в продажные записывать! – почему–то взвился Мандрыка. – За себя отвечай, а за меня не надо. Сам как–нибудь управлюсь со своими делами.

– Со своими управляйся, – уже потише сказал Здор. – А что касается общих… Надо посмотреть.

– Слушай! – вскочил Мандрыка, но гнев его был каким–то ненастоящим, он вполне владел собой, хотя часто дышал, вращал глазами и даже сердито кулаки сжал. Но истинного гнева не чувствовалось. Это поняли все и опустили глаза, чтобы дать возможность Мандрыке с честью выйти из тупика, в который он сам себя и загнал.

И в этот момент раздался телефонный звонок. По прямому номеру, который знали немногие – учредители, два–три оптовика, руководство банка…

– Игорь Евгеньевич? – почтительно осведомился голос. Выговский сразу узнал человека, который приходил сюда с чемоданчиком

и прилизанными волосенками.

– Да, это я.

– Вы меня узнаете?

– Да.

– И помните предмет нашего разговора?

– Да.

– Мои клиенты попросили меня задать один вопрос… Позволите?

– Да.

– Вопрос такой… Вам все понятно?

– Что вы имеете в виду?

– Сегодняшняя прогулка по городу… Все эти метания, поворотики, разворотики… Для вас ничего не открыли?

– А что они должны были открыть?

– Вы, Игорь Евгеньевич, следующий.

– В каком смысле?

– В том самом, Игорь Евгеньевич, в том самом.

И человечек повесил трубку.

Странное впечатление произвел на Выговского этот разговор. Если бы собеседник кричал, грозил, брызгал в трубку слюной и обещал взорвать, сжечь, расстрелять… Это не произвело бы столь сильного впечатления, как тихий, уважительный голос, негромкий и предельно почтительный, временами он даже казался сочувствующим, но это уже было сочувствие жертве, еще не состоявшейся жертве, но приговоренной и обреченной.

Выговский медленно, осторожно, словно боялся нарушить тишину малейшим звуком, положил трубку.

– Что там? – не выдержал молчания Здор – он почувствовал, что разговор был непростой.

– Я – следующий.

– Не понял? – Мандрыка глянул на Здора, на Выговского.

– Меня оповестили, что следующим взорвут, отравят или сожгут не тебя, не Здора, а именно меня. Началась охота.

– Ни фига себе, – протянул Здор озабоченно.

– Разбегаться надо, – сказал Мандрыка.

– И что дальше?

– Протянем время. Когда–то Насреддин брался за десять лет обучить осла чтению и за это попросил у шаха хорошие деньги.

– Шах дал деньги? – спросил Здор с такой заинтересованностью, будто речь шла о его собственных деньгах.

– Дал. И сказал – не научишь осла читать, отрублю голову.

– Научил?

– О, сказал Насреддин своим друзьям. За десять лет кто–нибудь из нас обязательно умрет – или я, или шах, или осел. Протянем время.

– О каком времени ты говоришь?

– Месяц. Два месяца. В крайнем случае – три. Полгода. За это время обязательно что–нибудь случится. Эти ребята запросто могут на чем–то подзалететь. Или снизят сумму.

– Или нас хлопнет кто–нибудь другой, – нервно хохотнул Здор, но никто его шутки не поддержал.

– Может, дать бой? – предложил Мандрыка.

– Кому? – спросил Выговский.

– Надо узнать, кто были те пятеро… В гостинице «Россия». И от них плясать.

– Личности не установлены. Хвост тянется к железной дороге.

– Я поговорил со Славой Горожаниным… Он не знает, кто это мог быть.

– Не знает или не хочет знать? – спросил Здор.

– Он бы сказал. Как они взорвали Агапова, так они могут взорвать и его… Ему нет смысла таиться.