Будь хорошей, девочка
Шрифт:
— Он тогда нажрался. Как свинья, в стельку. Заволок меня в свою машину и трахнул так, что у меня целый день все болело. Не дождался, пока я кончу, знаешь, когда мужика так прет, что он ничего вокруг не замечает…
— Прекрати.
— Ни о каких презервативах речи не шло, да и мне было похрен.
— Заткнись!
— Всю душу из меня вытряс, но это был лучший секс в моей жизни.
Толкнула дверь, ощущая, как стены начинают надвигаться, грозясь раздавить. Невидящий взгляд по коридору, и не сразу заметила приближающегося
Ноги не слушались, я трижды запнулась, не понимая, почему так хреново себя чувствую.
— В туалет, — с первого раза не удалось, голоса не было. Лишь какой-то сиплый шепот. — Мне нехорошо. Пожалуйста…
Никита проводил и хотел войти, но я помотала головой, оставляя его одного. Закрыла дверь, не заботясь о щеколде, и, сделав шаг к унитазу, согнулась пополам, чувствуя, как внутренности скручивает в сильнейших спазмах.
Горечь подступила к горлу, а глаза заволокло слезами.
Ненавижу!
Ненавижу!
Ненавижу!
Силы покинули, и я с трудом выпрямилась, когда все закончилось. Пошатываясь, подошла к раковине и прополоскала рот, пытаясь избавиться от горечи. Жаль, нельзя точно так же выкинуть ненавистные сомнения, выжигающие в душе пустоту.
Умылась, поражаясь мертвецкой бледности, и, стряхнув капли с лица, вышла из туалета. Никита стоял, озабоченно хмурясь, но сил на разговоры не было.
— Уведи меня отсюда…
Понял без дальнейших расспросов, и мы двинулись к выходу, так и не нарушая гнетущего молчания, которое в эту минуту было моим спасением.
И проклятьем.
Переобулась на автомате. Так же машинально оделась и вышла вслед за Никитой на крыльцо больницы.
Мелкая морось заполнила пространство пеленой сырости, и я поежилась, втягивая голову в плечи.
Спустилась по ступеням, и, не поднимая глаз, шла за Никитой, видя только низ его темных брюк.
Пикнула сигналка, и я подняла взгляд, упираясь им в черный внедорожник. И меня заклинило. Глаза сами собой метнулись к дверце заднего сиденья, и я как на змею уставилась на черный металл. Тонированные наглухо стекла наверняка позволяли творить в салоне все, что вздумается.
— Мариш? — взволнованный взгляд черных глаз скользнул по мне, и я заставила себя шевелиться.
Села на переднее, и Никита завел двигатель, озабоченно хмурясь.
Вырулил с парковки и притормозил, дожидаясь, пока поднимут шлагбаум у въезда в приемный покой.
— Ты в порядке? — его ладонь опустилась на мое колено, и Никита легонько сжал кисть, поглаживая кожу сквозь ткань джинсов. — Может, в аптеку по пути?
Голос звучал так мягко, что я невольно почувствовала себя последней сволочью, что поверила в худшее.
— Нет, думаю, это пройдет, — не нашла в себе сил улыбнуться, лишь посмотрела в его сторону, но тут же опустила глаза. — Не обращай
Шлагбаум подняли, и Никита убрал руку с моего колена, чтобы включить скорость.
Вырулил на дорогу и неспешно поехал, позволяя другим машинам нас обгонять. Это разительно отличалось от его манеры езды, насколько я успела заметить, хотя, по сути, я каталась с ним всего пару раз. Откуда мне знать?
Морось перешла в полноценный дождь, и теперь дворники сметали с лобовухи капли, нарушая звенящую в салоне тишину.
Мы молчали, и атмосфера постепенно напитывалась горьковатым привкусом недосказанности. Никита хмурился, неспешно двигаясь по проспекту, а я вдруг сообразила, что он проехал поворот в сторону моего района.
— Отвези меня, пожалуйста, домой, — безобидная фраза, но я все равно ощутила, как напряжение между нами постепенно нарастает. Сунула руки в карманы, ощущая легкий озноб, никак не связанный с температурой в салоне.
— Ты могла бы остаться у меня, — казалось бы спокойный, ровный тон, но мне отчетливо послышались в нем нотки горечи. Загорелся красный, и Никита остановился на перекрестке, включив поворотник, монотонное щелканье которого как метроном отсчитывало секунды до срыва моих нервов.
— Я хочу домой.
Подальше от этого жестокого мира с его жестокими правилами и монстрами.
Никита больше ничего не сказал, лишь дождался, когда загорится зеленый и свернул, выполняя мою просьбу.
глава 27
Десять минут до моего дома лишь дворники разбавляли тишину салона своим монотонным ритмом, но этот звук не успокаивал. Напротив. С каждым новым движением я ощущала, как постепенно начинаю сходить с ума. Голос в голове снова и снова повторял, что Ника врала, но слишком правдоподобно звучала её ложь.
Он был зол. Запросто мог напиться. А дальше…
— Останови здесь, пожалуйста, — не давая ему припарковаться, произнесла, как только машина поравнялась с дверью моего подъезда. Схватилась за ручку, пытаясь скорее убраться отсюда, потому что боялась, что не выдержу и взорвусь, а новая ссора ни к чему хорошему не приведет.
— Марин, — негромко позвал он, обрубая мои попытки спасти хрупкий мир, и пришлось перевести взгляд на Никиту, потому что молчание затягивалось. — Что происходит?
Слегка поджатые губы, хмуро сведенные брови, взгляд прямой и пока непонимающий, но с каждой секундой моего молчания, утекающей в пропасть, он напитывался осознанием, и становился суровее, острее, и одновременно тяжелел. Проникал под кожу, превращая мою кровь в свинец. И выталкивая остатки кислорода из моих легких.
— У вас ведь не один раз было? — сказала это и замерла, чувствуя горьковатый привкус этих ненавистных слов. Неприятное ощущение осело в желудке, и я напряженно сжалась, ожидая опровержения.