Будь моей судьбой
Шрифт:
— Пошли в кино. Сегодня… сейчас.
Она фыркнула.
— В кино? Ты издеваешься что ли?
Оборотень недоуменно моргнул. Почему она так подумала? Он совершенно серьезен. Одна мысль о том, чтобы оказаться с этой девушкой на соседних сидениях, в темноте поднимала в душе дикую бурю эмоций.
— Не издеваюсь. Ты моя невеста, и я хочу пригласить тебя в кино.
Синие глаза недовольно сузились.
— Я не твоя невеста, — зло и резко обрубила Кари. — Уходи.
Чарли помотал головой. Что за бред она несет? Как это не его невеста? Ну да — они повздорили немного, не поняли друг друга там, в горах. Он психанул
— Все еще обижаешься?
Девушка безразлично пожала плечами.
— Нет. Ты чужой для меня человек… оборотень, — на последнем слове ее голос чуть дрогнул и Чарли понял — все-таки обижается.
Это заставило снисходительно улыбнуться. Понятно, что он повел себя не лучшим образом, и девушка собирается его помучить в ответ. Если Кари так хочется, Чарли готов побегать за ней, выпрашивая прощения. Ему не сложно, а ей приятно.
— Ну прости, — оборотень покаянно повесил голову. — Мы оба погорячились, наговорили лишнего. Давай начнем все с начала прямо сейчас. Я готов загладить свою вину
Кари поморщилась.
— Не надо ничего «начинать». Я прошу тебя — уйди. Так же, как ты ушел тогда.
Ох уж эти женские заскоки и истерики.
— Честное слово, ты тогда меня просто довела. Клянусь, я совершенно не собирался тебя бросать и вот так уезжать, тем более перед всей твоей родней.
Кари приподняла бровь.
— ТЫ бросил МЕНЯ? — недоуменно переспросила она.
— Ну да… Я понимаю, что виноват, но согласись, что доля твоей вины тоже есть.
Он шагнул ближе, уже не соображая что несет. Не в силах оторвать взгляда от манящих спелых губ, пронзительной синевы глаз, высокой груди, очертания которой угадывались под мешковатым платьем.
— Я… хочу… — пробормотал Чарли.
Девушка вздрогнула, задышала чаще и отшатнулась, наткнувшись спиной на подоконник.
— Не подходи!
Почему в ее голосе столько страха? Он же не собирается делать ничего плохого. Просто… хочет обнять ее, поддержать, поцеловать…
— Не бойся… — пробормотал Чарли. — Я только…
Что именно «только» он и сам не знал. Воображение, растравленное близостью девушки, ее сладким запахом и страхом, подсунуло настолько непристойную и дико возбуждающую картину, что Чарли даже споткнулся. Он же не такой… и вовсе не собирался насиловать ее прямо здесь на лабораторном столе…
Волк внутри недовольно зарычал, не желая признавать глупых человеческих условностей.
Кари шагнула в сторону, ощупывая рукой подоконник и этот немного неуверенный жест напомнил Чарли, что его невеста не видит, а значит вряд ли сумеет убежать от него.
— Не бойся меня, — повторил он и выставил перед собой руки в древнем жесте миротворца.
— Я не боюсь, — глухо ответила девушка. — Просто хочу, чтобы ты ушел.
Разумеется, уходить Чарли не собирался — вот еще глупости. Они так и не объяснились толком, а кроме того, ему все еще невыносимо хотелось обнять свою строптивую невесту и сорвать пару поцелуев с манящих губ. Он сделал еще шаг, девушка снова отступила и уткнулась спиной в закрытую дверь в углу.
— Сзади, — вдруг выкрикнула она с явным испугом. — Обернись!
Оборотень недоуменно покосился за спину — там ничего не было. И быть
Но когда он повернулся к Кари, чтобы задать ей этот вопрос, оказалось, что спрашивать уже некого. Дверь в углу хлопнула, со стуком опустился засов с той стороны. Чарли подошел и подергал рукоятку — заперто. Напрягшись, он припомнил стандартную планировку лабораторий — по всему получалось, что второго выхода из подсобки быть не должно. Да и нюх подсказывал, что девушка все еще там, за дверью.
Оборотень раздраженно постучал.
— Эй, ты чего? Что за шутки?
С той стороны раздался тяжелый вздох.
— Это не шутки, Маккензи. Я не хочу с тобой разговаривать. Пожалуйста, не преследуй меня или я буду вынуждена пожаловаться брату.
— Я твой жених, между прочим.
— Ты — жалкий, избалованный и инфантильный щенок, — зло отозвался девичий голос за дверью. — Я уже один раз сказала и повторю еще раз, что не хочу иметь с тобой ничего общего. Оставь меня в покое!
Вот это было по-настоящему обидно! Так обидно, что Чарли даже опешил. И снова, как в горах Маррейстоун, в душе вскипело возмущение, желание плюнуть, оставить ее. Только теперь оно мешалось с другим, не менее сильным. Желанием обнять, зацеловать до распухших губ, назвать своей. Доказать ей, что он не такой, услышать слова извинения и восхищения.
Он со злостью пнул дверь. Обитое металлом дерево недовольно загудело.
— Думаешь, ты имеешь право безнаказанно оскорблять меня? Я ведь и ответить могу!
— Ничуть не сомневаюсь, — язвительно ответила девушка. — Отвечай, я послушаю.
Это остудило. Грубости вряд ли помогут ему завоевать строптивую невесту, поэтому Чарли несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь.
— Кари, в чем дело? За что ты так меня? Я же извинился!
Девушка за дверью тоже тяжело вздохнула.
— Просто пойми: я НЕ ТВОЯ невеста, мы даже не успели заключить помолвку. И вся моя родня признала, что этот брак был бы ошибкой.
— Но…
Как назло, в этот самый момент в помещение нелегкая принесла пожилого благообразного преподавателя. Увидев незнакомого оборотня, он недоуменно поднял бровь.
— Добрый день, юноша. Вы ко мне?
— Он зашел сюда по ошибке, — заявила Кари, распахивая дверь. — И уже уходит.
Под требовательным взглядом мужчины действительно пришлось сдать назад. Чарли втянул на прощание божественный запах своей нареченной, бросил еще один взгляд на девушку, стараясь запомнить ее облик и запах до мельчайших деталей, и поклялся себе, что еще вернется. Кари Маккуин должна принадлежать ему!
Глава 25
Все события после расставания слились в невразумительный серый туман. Механически переставляя ноги Дженни добралась до поворота на шоссе и села в такси, словно ожидавшее ее специально. Водитель завел движитель и вырулил на дорогу, не интересуясь куда везти неожиданную пассажирку. В душе трепыхнулось вялое удивление, но спрашивать о чем-то, говорить, общаться не было сил.
Таксист высадил ее у ворот кампуса и уехал. Как добралась до общежития девушка уже не помнила. Просто вынырнула из тумана ночью, обнаружив себя лежащей на неразобранной кровати. Комната, в которой она прожила больше года, показалась неожиданно тесной и чужой.