Будь моим этой ночью
Шрифт:
— Да, я прощаю вас, — ответила Прю. — Вы мой друг, и никакая ошибка не в силах этого изменить.
Молодой человек выглядел изумленным.
— Это была очень крупная ошибка.
— Да, но, в конце концов, кто из нас их не совершал?
Лицо юноши смягчилось, сделавшись грустным.
— Мне так жаль, что мы не сумели найти для вас Грааль, Прю.
Прю лишь кивнула в ответ, в горле ее вдруг встал комок. Она не заплачет, нет. Только не здесь и не сейчас.
— И что же теперь? — спросила она, вновь
— Молино собирается оповестить церковные круги о том, что произошло, а я жду новостей от своих знакомых, у которых могут иметься сведения о дальнейших планах и шагах ордена. Их ближайшая штаб-квартира, о которой мне известно, теперь опустела, так что скорее всего они собираются перебраться в другую часть Англии, если не в другую страну. Возможно, во Францию, если Темпл с ними, как предполагает Шапель.
Франция.
— Значит, Шапель и Молино скоро должны нас покинуть.
И снова Прю показалось, что молодой человек сумел заглянуть в самые заветные глубины ее души. Будь на месте Маркуса кто-то другой, она бы почувствовала себя крайне неловко.
— Да, возможно, хотя я и сомневаюсь, что они захотят оставить вашу семью без защиты на тот случай, если орден вернется.
Ужас тисками сжал сердце Прю. О Боже, что, если так оно и случится? Что, если они причинят вред ее родным? У нее до сих пор стояло перед глазами лицо человека, целившегося в ее сестру. Без сомнения, если бы она не подчинилась его требованию, он тут же нажал бы на курок. Эти люди без колебаний убили бы всю ее семью.
— Я ни за что не допущу, чтобы вы или ваша семья пострадали, Прю.
Она опустила голову. Безусловно, Маркус всегда оставался верным своим обещаниям. В его тоне чувствовались и твердость, и решимость, но все же он был одним против многих. Нет, на всем свете существовал лишь один человек, способный защитить их от ордена, и он был не совсем человеком — во всяком случае, не обычным человеком, — который к тому же провел большую часть жизни в укрытии, а не в борьбе. Но Шапель показал себя истинным воином. У Прю не оставалось сомнений в том, что он станет защищать ее и ее родных до последнего вздоха.
Только вот кто после всего случившегося сможет защитить его самого?
Прю не удалось проскользнуть в комнату Шапеля незамеченной, как это было в случае с Маркусом. Этот вампир даже не сделал вид, будто не слышит ее шагов. Прю даже задавалась вопросом, не почувствовал ли он ее приближение задолго до того, как она переступила порог библиотеки. Каким-то образом она догадалась, что застанет его именно там.
Он стоял у окна, повернувшись к ней спиной.
— Добрый вечер, Прю.
Добрый? Да, и она сама, и ее родные остались невредимы, однако отец, Маркус и все остальные мужчины в доме, кроме одного, который не мог находиться на солнце, провели все
Впрочем, сразу после захода солнца Шапель отправился в погоню за их предводителем. Но об этом Прю собиралась расспросить его позже. Сначала ей нужно было избавиться от горечи в душе.
— Шестьсот лет. — Она осторожно вошла в комнату, в голосе ее чувствовался сарказм. — Слишком длительный срок, чтобы предаваться…
Шапель бросил на нее взгляд через плечо. Резкие линии его гладко выбритого лица в слабом свете казались окруженными ореолом.
— Предаваться чему?
— Жалости к себе, — ответила она, слова у нее на языке отдавали раздражением. — Сомневаюсь, что, будь я на вашем месте, меня бы хватило надолго.
Если ей и удалось пробить брешь в броне, которой Шапель себя окружил, он ничем этого не показал.
— Что именно вас огорчает — что мое существование было слишком долгим или что ваше собственное будет слишком коротким?
Будь он неладен! Этот человек знал наверняка куда нанести удар.
— И то и другое. Неужели вы смотрите на собственную жизнь просто как на существование?
Тут Шапель наконец развернулся. Его красивое лицо выражало усталость и безропотную покорность судьбе. Но Прю не станет жалеть его, нет.
— А как еще прикажете это называть?
— Как насчет жизни? — ответила она, не скрывая удивления. — Или дара? Если бы передо мной простиралась целая вечность, я бы наверняка постаралась воспользоваться этим в полной мере.
Его губы скривились:
— Как тем временем, которое вам уже отведено? Не время имеет значение, Прю, а то, что мы с ним делаем.
Его слова причиняли боль, но Прю не обращала внимания на укоризненный тон и продолжала:
— А что вы сами сделали с отведенным вам временем? Провели его, мечтая о женщине, которая вас отвергла? Прячась за стенами церкви, которая вас презирает?
На какой-то миг в глубине его золотистых глаз промелькнуло неукротимое чувство, еще раз напомнив Прю о том, что перед ней стоял не человек.
— Я искал свое спасение, свой Грааль, если вам угодно. И я всячески старался избегать любых привязанностей, потому что все, кого я любил, рано или поздно покидали этот мир. Бессмертие слишком легко может превратиться в проклятие.
Такая мысль раньше не приходила ей в голову. Да, вряд ли что-то могло быть ужаснее одиночества, но разве оно тоже не являлось частью жизни? Никому не дано знать, сколько ему отведено на этой земле, и Прю понимала это лучше кого бы то ни было. В глазах Шапеля она видела столько нескрываемой боли, столько уязвимости, что даже просто смотреть на него было выше ее сил.