Будем жить
Шрифт:
— Скажи мне, капитан, что ты предпочтешь, чтобы тебе раскроили голову индейским томагавком или быть застреленным из испанской аркебузы?
— ???
— Вот и я затрудняюсь с выбором. А потому помогать индейцам буду ме-е-дленно. А если они начнут побеждать, так и вовсе продам следующую партию артефактов испанцам. Своих у нас на той войне нет. Так понятно? К тому же, одновременно вводить в наше общество слишком много носителей чужого языка чревато созданием анклава или еще какой-нибудь тайной организации «для своих». Пусть сначала эти привезенные пообтешутся и выучат наш язык. Будут смотреть на привезенных из следующей партии свысока, как на дикарок. Что нам и нужно.
— Понял, государь. — Вроде, и в самом деле появилось в глазах понимание.
— А если так уж хочешь куда-нибудь отправиться, так лучше подумай о Европе. Например, Германия. Там очень
Возвращение кораблей Андрея Плещеева состоялось, но, боже, что это были за корабли!
Начать следует с того, что из трех отправившихся в далекий поход вернуться смогли только два. Да и эти два представляли из себя очень печальное зрелище. Вырванные с корнем мачты, изодранный такелаж на оставшихся. Палубы заполнены изможденными людьми. Ран на прибывших не просматривалось, но это только потому, что на борту присутствовали больше десятка сильных лекарок. Впрочем, с переломанными конечностями людей оказалось достаточно много. Кости их, несмотря на целительную магию, еще просто не успели до конца срастись.
Корабли причалили к пирсу и началась выгрузка. Казалось удивительным, как в столь малые по размерам кораблики смогло поместиться столь много народу. Людская река все текла и текла. Медленно переставляя ноги, шагали взрослые мужчины, прячась за их спины, продвигались подростки, испуганно озирающиеся по сторонам. Малыши шли, цепляясь ручонками за подолы своих матерей, несущих, в свою очередь, на руках самых маленьких. И все эти люди были одеты настолько бедно, что и рубище с плеча нищего по сравнению с одеянием многих могло показаться вполне приличной одеждой. Мда-а! Что-то быстро я на своем острове позабыл, как простые люди на Родине одеваются!
Прямо на пристани началась первичная сортировка прибывших. Сначала чисто по внешним признакам: еще на ходу человек, или совсем болен. Больных отправляли полечиться к лекаркам. За это лечение государство в моем лице платить станет. Как раз и средства Плещеевы на днях занесли. Налог с продажи скво который. Те, что держались на ногах проходили опрос: кто, откуда, каким ремеслом владеет. И тоже, на основании сообщенных сведений уводились в город. Только уже в общежития. Детей и подростков, тех, которые без родителей, а таких было довольно много, определили на временный постой в помещении школы. Ненадолго. Через несколько дней занятия в нашей школе начинаются, вот до этого времени и надо определиться с их дальнейшей судьбой. Тех, что поменьше по семьям раздать. Заявки от усыновителей уже собраны. Подростков — в военную школу — интернат. Первый набор запланирован. Посмотрим, как пойдет. Там не только эти привезенные жить и учиться станут. Многие родители оставили заявления. Воинская служба у нас — довольно престижная и денежная работенка. Только к вечеру рассосали толпу. Дальше — работа нашего старосты. Вот просто двужильный человек!
Поздно вечером вся наша могучая кучка собралась на совещание. Раньше нельзя было, помогали вновь прибывшим обустраиваться.
— Значит так, Андрей, предлагаю тебе начать рассказ с начала. Там насколько я понял все более или менее неплохо было? — Дождался его утвердительного кивка, продолжил: — ну а к концу дойдешь и до рассказа о гибели корабля. Там и будем решения принимать, как нам реагировать на это.
— Сначала все действительно хорошо было. — Начал доклад о своем походе глава Плещеевых. — До Риги дошли без проблем. Встали в их порту, оплатили пошлину. Власти в городе даже сначала и не поняли, кто мы такие. Сняли парочку подходящих домов. В самой крепости не получилось. Там все занято, да и вообще, места не шибко много. Так что, в предместье сняли. Но место хорошее, людное. Божена со своими, — Плещеев сделал жест в сторону нашей тыркуши, в настоящий момент тихонько сидящей в уголке и баюкающей свою левую руку на подвязке — косынке, — открыла лекарский пункт. Цены установила невысокие, поэтому люди сразу к ним потянулись. Я приценился к стоимости артефактов в городе и решил их не продавать. Дешево больно стоят. Проще и выгодней сразу
— Теперь уже куда меньше. Я магических посыльных научился отправлять. Задача только наших агентов маяком обеспечить для магического посыльного. — Похвастался я своим новым умением, полученным на днях от Ментора.
— Собственно с Ригой у меня все. На обратном пути, когда мы шли возле французских берегов через Ла-Манш, нас атаковало судно под английским флагом.
— Всего одно?
— Да. И его мы не видели до самого последнего момента, хотя готов поклясться, что наблюдатели наши не спали. Ударил с расстояния вдвое от прицельной дальности наших пушек.
— Чем вас атаковали?
— Воздушной магией. Моментально поднялась буря, да такая, что ни воды, ни неба не видать. Едва выплыли против такого ветра. Еще чуть-чуть и все бы там остались. Поломались сильно. А у «Карася» одна из труб водометных очевидно сломалась. Его вертеть начало и на скалы возле берега насадило. Хорошо, что буря уже заканчивалась. Мы смогли снять с корабля выживших людей, накопитель и часть купленных товаров. Ну и подорвали корабль, когда уходили. Англичанина уже не было, скрылся. — Андрей поиграл желваками. — Моего сына, Семку, там, на корабле, схоронил. Он хотел свою взрослость показать, поплыл отдельно от меня. Государь! Позволь отомстить!
— МЫ отомстим! — Вот не смог отказать другу в его справедливой просьбе. Хотя, конечно, страшновато с таким связываться. И ладно, если там какой-нибудь патриарх английских воздушников. А если они какой секрет открыли, типа накопителей особо мощных, и теперь у них целый флот таким оружием вооружен? Но слово сказано! Мы принимаем бой! Начинаем готовиться.
Интерлюдия 1
В тесной аскетичной комнатушке, волею царя всея Руси Ивана Васильевича определенной ему в качестве жилой, кроме него самого присутствовали двое: Афанасий Вяземский и Малюта Скуратов. Именно они в последние годы вершили всю царскую политику как внешнюю, так и внутреннюю.
— Так скажи ты мне, друг сердечный Афоня, — вопрошает одного из своих ближников государь, внимательно следя за малейшими следами эмоций на лице собеседника. — Доподлинно ли тебе донесли про то, что сынок мой, изменничек, посещал со своими кораблями чудесными город Ригу? Был там принят душевно и, в нарушение секретного договора нашего со шведами, был свободно выпущен вместе с приобретенными им людишками в море — океан?
— Про то мне доподлинно не ведомо, отче Иоанн. — Вяземский отыгрывает придуманную царем игру, когда весь шеститысячный корпус опричников был представлен на манер отдельного монастыря. Царь самоназначился игуменом с соответствующим сану обращением «отче», он, Вяземский, стал братом келарем, Скуратов, третье лицо в иерархии, братом пономарем. — Мне доносили только о частном визите в Ригу беглого боярина Андрюшки Плещеева да с ним еще Митьки Бельского. Царевич среди прибывших людей замечен не был.