Буденный

Золототрубов Александр Михайлович

Утром 31 июля положение армии еще более ухудшилось. 11-я и 4-я кавдивизии отошли к Стыре. 6-я кавдивизия неоднократно контратаковала противника, но безуспешно, а 14-я кавдивизия отступила к Козину. Лишь правофланговая 24-я и левофланговая 45-я стрелковые дивизии удерживали свои рубежи. Командарм принимал все меры, чтобы не дать 1-й дивизии легионеров продвинуться на юго-восток, ибо это грозило серьезными неприятностями. С этой целью в 14-ю кавдивизию он направил начальника штаба армии Л. Л. Клюева с задачей помочь начдиву А. Я. Пархоменко восстановить утраченное положение, организовать взаимодействие с 24-й стрелковой дивизией.

На другой день 4-я кавдивизия Ф. М. Литунова отбросила неприятельскую пехоту своим огнем, а 11-я кавдивизия под командованием Ф. М. Морозова отрезала противнику пути отхода к реке Западный Буг. Но длилось это недолго: получив подкрепления, белополяки снова пошли в атаку.

— Надо бы дать людям отдохнуть, иначе трудно будет драться, — задумчиво сказал Буденный.

— Нет, Семен Михайлович, рано еще отдыхать, — возразил Ворошилов.

В штаб вошел Зотов и доложил, что из штаба фронта получена телеграмма, в которой указывается, что лично В. И. Ленин потребовал от члена Реввоенсовета республики И. В. Сталина «ускорить распоряжение о бешеном усилении наступления» [6] на Польшу.

6

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 51, с. 238.

— Вот видишь, Семен Михайлович, — улыбнулся Ворошилов. — Куда уж тут отдыхать…

4

2 августа на всем фронте армии бои разгорелись с новой силой. Обстановка осложнилась. Дивизия С. К. Тимошенко успеха не имела:

ее атаковали части 6-й польской пехотной и 1-й кавалерийской дивизий. Пришлось отступить на юго-восток к Бродам. Тыл 4-й кавдивизии оголился, и, чтобы противник не окружил ее полки, начдив отдал приказ отойти на прежние рубежи. Командарм остро переживал неудачу. В эти дни В. И. Ленин, внимательно следивший за ходом боев на польском фронте, в телеграмме на имя члена Реввоенсовета республики И. В. Сталина запрашивал: «Завтра в шесть вечера назначен пленум Цека. Постарайтесь до тех пор прислать Ваше заключение о характере заминок у Буденного и на фронте Врангеля, а равно и о наших военных перспективах на обоих этих фронтах. От Вашего заключения могут зависеть важнейшие политические решения» [7] . В тот же день, 4 августа, И. В. Сталин доложил В. И. Ленину о положении дел на Юго-Западном фронте. «Заминка Буденного временная, — писал он, — противник бросил на Буденного литовскую, луцкую и галицкую группы в целях спасения Львова. Буденный уверяет, что он разобьет противника (он уже взял большое количество пленных), но Львов будет взят, очевидно, с некоторым опозданием. Словом, заминка Буденного не означает перелома в пользу противника». Буденный послал телеграмму на имя командующего фронтом, в которой указал, что Реввоенсовет Первой Конной армии видит спасение положения только в отходе армии по крайней мере за реку Икву, где можно было бы привести в порядок армию. 6 августа пришла телеграмма, в которой Реввоенсовет фронта отклонил его просьбу и приказал «с неослабной энергией выполнять боевую задачу по ликвидации львовской группы противника». «Конечно, командующий фронтом исходил из общей ситуации на фронте, — анализировал Буденный. — И моя точка зрения не должна идти вразрез с позицией комфронта. Значит, надо наступать». 6 августа на совещании командиров и комиссаров он кратко сказал:

7

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 51, с. 249.

— Значит, так, надо выстоять! — И добавил: — Видимо, нет еще возможности дать отдохнуть Конной, не может Главное командование обойтись без нашей армии. Все ясно? Тогда всем по своим дивизиям…

Оставшись один в штабе, Буденный долго сидел за столом. За окном бушевал ветер, накрапывал дождь. На память пришли слова В. И. Ленина: «Как огня надо бояться партизанщины…» [8] . Да, а мы до сих пор ее не изжили. Вот Семен Тимошенко вчера получил приказ, форсировать реку Слоновку и занять район Полуночное — Редков. Тогда бы мы смогли перехватить все дороги из Радзивиллова на запад и не дать белополякам выйти из леса. При этом Тимошенко получил строгое указание — на шоссе не выходить! Но он все же решил пробиваться по шоссе, ссылаясь на то, что на пути дивизии большие болота. Командарм строго наказал Тимошенко. «Я ценю вашу храбрость, — сказал начдиву Буденный. — Но не позволю нарушать мои приказы». Обстановка осложнилась, и командарм решил послать в Бердичев Ворошилова, чтобы оттуда связаться по прямому проводу с главкомом и доложить об истинном положении в армии. Собрав работников тыла, командарм распорядился немедленно и энергично, пока на фронте наступило затишье, наладить снабжение. Во-первых, упорядочить движение обозов, доставлявших боеприпасы в дивизии и другие грузы; во-вторых, тыловым учреждениям указать пункты, куда в первую очередь направлять материальные средства. Пока Ворошилов находился в Бердичеве и вел переговоры с Реввоенсоветом фронта и главкомом С. С. Каменевым о нуждах Конармии, Буденный побывал во всех дивизиях, встретился с командным и политическим составом, выступил перед ним, обрисовав обстановку в стране и на фронтах, подчеркнув ту главную мысль, что партия большевиков, лично товарищ Ленин требуют напрячь «наши усилия для еще большего наступления на врага». В связи с вступлением на территорию Галиции Реввоенсовет Юго-Западного фронта принял обращение к войскам Красной Армии. Теперь комиссарам и политработникам надлежало довести это обращение до каждого бойца. В эти дни в 4-й кавдивизии состоялась красноармейская конференция, в которой принял участие командарм. В резолюции говорилось, что бойцы подтверждают свою полную солидарность с политикой Советского правительства, выражающей революционную волю русских рабочих и крестьян по вопросу о войне с польской шляхтой. …Бои становились упорными. Вспоминая о тех тяжелых днях, бывший помощник начальника штаба 6-й кавдивизии по разведке Маршал Советского Союза К. А. Ме рецков впоследствии писал: «Неделя с 4 по 11 августа прошла в сражении за переправы через Стырь и за подступы к Радехову. Новое руководство дивизии действовало очень энергично, что оказалось кстати, так как вконец измотанные 4-ю и 11-ю дивизии С. М. Буденный своей властью вывел на отдых, а в первом эшелоне Конармии остались наша и 14-я дивизия да Особая кавбригада. Подчиненные Буденному соседи тоже напрягали все силы: на севере пехота взяла Луцк; на юге золочевская группа И. Э. Якира с кавбригадой Г. И. Котовского и червонноказачьей дивизией В. М. Примакова упорно наступали на Ясенов. Апанасенко получил задачу овладеть Бус— ком». 10 августа из Бердичева вернулся Ворошилов и сообщил Буденному, что Конармии направляется все необходимое — и боезапас, и обмундирование, и фураж. Что касается боевой задачи, то она остается прежней — овладеть Львовом. Вскоре в районе Львова начались затяжные бои. Буденный стремился совместно с войсками 14-й армии охватить город с трех сторон и решительным штурмом сломить сопротивление противника. И вдруг вечером 14 августа в штаб поступила директива Реввоенсовета Юго-Западного фронта, датированная 13 августа. В ней говорилось: «Согласно директиве главкома от 13 августа за № 4774/оп 10.52/ш приказываю: 1. 12-й и 1-й Конной армиям без 8-й кавалерийской дивизии червонных казаков с 12 часов 14 августа поступить в оперативное подчинение командующего Западным фронтом… 2. Командарму 1-й Конной с 12 часов 14 августа передать 8-ю кавдивизию червонных казаков в полное распоряжение командарма-14…» Буденный посмотрел на часы — девять вечера. Почему так поздно поступила директива? Где она задержалась? Как бы то ни было, но Первая Конная армия не была своевременно передана Западному фронту и не могла принять участия в Варшавской операции. Что же произошло? Буденный еще не знал, что 2 августа состоялось заседание Политбюро ЦК РКП (б). Оно обсудило положение на юге страны в связи с активизацией Врангеля и приняло решение выделить крымский участок Юго-Западного фронта в самостоятельный Южный фронт. Члену РВС республики И. В. Сталину поручалось сформировать Реввоенсовет нового фронта. Одновременно Западный и Юго-Западный фронты объединялись, и в качестве Реввоенсовета объединенного фронта намечалось оставить Реввоенсовет Западного. В тот же день В. И. Ленин телеграммой сообщил об этом решении И. В. Сталину. Одновременно с телеграммой И. В. Сталину был направлен полный текст решения Политбюро. 4 августа И. В. Сталин телеграфировал в ЦК РКП (б) о согласии с постановлением Политбюро в части, касающейся передачи трех армий Западному фронту. Вместе с тем он предложил штаб и РВС Юго-Западного фронта не делить, а преобразовать в штаб и РВС Южного фронта. Эти его соображения были приняты Пленумом ЦК партии 5 августа. В тот же день главком директивой известил командование Юго-Западного фронта о предстоящем подчинении Западному фронту 12-й и Первой Конной армий, а 6 августа потребовал подготовить к передаче М. Н. Тухачевскому и 14-ю армию. Последней директивой предлагалось «сменить пехотой 1-ю Конную армию и вывести ее в резерв для отдыха и подготовки к решительному новому удару». Несколько дней между главкомом и командованием фронта велись переговоры и переписка по организационной стороне передачи армий, и только 11 августа была достигнута договоренность об участии 12-й и Первой Конной армий в боях против основной варшавской группировки противника. Главком предлагал 12-й армии наносить главный удар на Люблин, а Первую Конную армию двинуть в районе Грубешов — Замостье — Томашов. Позже в новой директиве главком потребовал от 12-й армии немедленно приступить к выполнению задачи — двинуться на Люблин. Но в директиве ничего не говорилось о Конной армии. К тому же в полевом штабе Реввоенсовета республики при передаче директив в штабы фронтов шифр был искажен, и они стали известны командованию Юго-Западного фронта лишь во второй половине дня 13 августа. А тем временем командование фронта бросило Конармию в наступление на Львов, хотя уже не имело права использовать ее: армия находилась в резерве главкома. Весь день 19 августа Конармия штурмовала подступы к Львову. В одном из боев погиб начальник 4-й кавдивизии Ф. М. Литунов, один из отважных и любимых командиров Семена Михайловича. Командование 4-й

кавдивизией Буденный временно возложил на Ивана Владимировича Тюленева, командира 2-й бригады, ставшего впоследствии известным военачальником, генералом армии. Когда Конармия находилась в пяти-семи километрах от Львова и охватывала его с трех сторон, в штаб Реввоенсовета прибыла делегация львовских рабочих. Они заявили Буденному, что готовы ночью провести в город целую кавалерийскую дивизию, минуя железную дорогу, где стояли вражеские бронепоезда, помешавшие Конармии ворваться в город. Однако поздно вечером 19 августа была получена директива командующего Западным фронтом М. Н. Тухачевского, которая предписывала Буденному перебросить Конармию на Варшавское направление, где белополяки перешли в наступление. Командующий фронтом требовал ликвидировать люблинскую группировку врага, для чего к 20 августа сосредоточиться в районе Владимир-Волынский — Устилуг, чтобы затем наступать в тыл ударной группировки противника. А ведь до Бреста, где находился противник, было 140 километров! Первое, о чем подумал Буденный, — физически невозможно в течение одних суток выйти из боя и совершить стокилометровый марш, чтобы к 20 августа быть в указанном районе. А кто займет боевой участок Конармии? Снять армию не представляется никакой возможности, ибо противник сразу же перейдет в наступление и ударит ей в тыл. Буденный сознавал всю ответственность и тем не менее вынужден был признать, что в сложившейся обстановке единственно правильное решение — продолжать наступление на Львов. Это привело бы к разгрому львовской группировки неприятеля и укреплению Юго-Западного фронта. Более того, захват Львова создавал угрозу правому флангу и глубокому тылу противника, оперировавшему против нашей армии на Варшавском направлении. В этом случае белопольское командование неизбежно вынуждено было бы перебросить значительные силы в Львовский район с севера, что, безусловно, облегчило бы положение отступавших соединений Западного фронта. Буденный по предложению Ворошилова послал донесение командующему фронтом. Объяснив Тухачевскому, почему за два дня боев 18 и 19 июля Львов не был взят, и указав на то, что противник, хотя и понес значительные потери, все еще силен (у него восемь бронепоездов, две кавдивизии, четыре пехотные дивизии), Буденный твердо заверил, что через два-три дня Львов будет занят частями Конной армии. Оставление Конной армией занимаемого участка и замену ее другой частью в данный момент и при данных условиях он считает абсолютно невозможным и могущим катастрофически отразиться на всем фронте. И все же, несмотря на это, командарм подготовил приказ на отход армии за реку Буг. 20 августа в шесть часов утра командарм уже читал ответ М. Н. Тухачевского. Командующий подтвердил свою директиву о движении Конармии в район Владимир-Волынский. Однако вовремя прибыть в район Устилуг — Владимир-Волынский Конармия не смогла. Ворошилов по этому поводу писал члену Реввоенсовета республики И. В. Сталину и члену Реввоенсовета Западного фронта Уншлихту: «По моему глубокому убеждению, основанному на опыте, снятие Конармии с Львовского фронта в момент, когда армия подошла вплотную к городу, приковав к себе до семи дивизий противника, является крупнейшей ошибкой, чреватой значительными последствиями». Как и предполагал командарм, обнаружив отход Конармии, белополяки стали преследовать ее, и вскоре их части вышли на реку Буг. Генерал Галлер уход Конармии от Львова расценил как свой крупный успех и использовал его для поднятия боевого духа своих войск. «Нетрудно было представить, — писал впоследствии Буденный, — что в условиях отхода главных сил обоих фронтов наступление на Замостье могло превратиться в обособленную операцию Конармии. Однако директиву требовалось выполнять, и мы немедленно начали готовить соединения к наступлению. Справедливости ради следует сказать, что М. Н. Тухачевский был против движения Конармии на Замостье и отдал директиву лишь по настоянию главкома». К исходу 25 августа командарм принял решение выдвинуться на 25–30 километров в сторону Замостья и запять район Скоморохи — Варенж — Комаров. Буденный знал, что Конармии придется действовать с открытыми флангами, поэтому оперативное построение войск он избрал в форме ромба. 4-я кавдивизия наступала в голове, за ней справа, уступом назад, 14-я, а слева — 6-я. 11-ю кавдивизию командарм вывел в резерв, и она двигалась в хвосте армии. Продвигаясь с боями в направлении на Замостье, Конная армия оказалась в узком коридоре между соединениями польских войск в лесисто-болотистой местности, без должного запаса боеприпасов, продовольствия и фуража. Польское командование было совершенно уверено в успехе операции, а маршал Пилсудский приказал даже не только полностью уничтожить красную конницу, но и захватить в плен Буденного и Ворошилова. Противнику на какое-то время удалось окружить Конармию, но все попытки сжать кольцо не увенчались успехом. Конармейцы героически сражались. Сам командарм часто спешил туда, где складывалась особенно тяжелая обстановка. Так было у села Хорышова-Русского, куда прибыл Буденный. Выслушав доклад Тимошенко о том, что в селе находятся крупные силы противника и он готовится лично повести бригаду в атаку, Буденный сказал:

8

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 152.

— Бригаду я сам поведу в атаку.

Он тотчас же проехал перед строем, подбадривая шутками конармейцев, а потом подал команду и первым выхватил из ножен шашку. Конная масса лавиной ринулась вперед. На флангах стремительно рванулись пулеметные тачанки, поливая врага свинцовыми очередями. Белополяки ответили орудийным огнем. Рядом рвались снаряды. Истошно ржали раненые лошади, но командарм был поглощен азартом боя и теперь думал только об одном — чтобы не дрогнули, не остановились бойцы. Оглянулся назад — конармейцы вихрем с криком «ура!» летели на врага.

Смяв белополяков, конармейцы ворвались в село. Хорышов-Русский был очищен от врага.

Очень тяжелыми были бои в районе Замостья. 31 августа 3-я бригада 4-й кавдивизии расположилась на окраине Стаброва, километрах в пятнадцати от Замостья. И вдруг из-за леса выскочили уланы. Тревога! 24-й кавполк быстро развернулся в боевой порядок и двинулся навстречу противнику.

«Оглянувшись, я увидел группу всадников, а впереди знакомую коренастую фигуру командарма, — вспоминал бывший командир взвода 4-й кавдивизии, ныне генерал— майор инженер Потоцкий. — Товарищ командарм, — что было силы закричал я, — еще конница справа!

Но Буденный и группа конармейцев продолжали скакать с обнаженными шашками. Командарм, поглядев в ту и другую стороны, громко подал команду:

— Черт с ними! Бей этих, потом тех!

Бойцы полка увидели командарма, ближайшие к нему услышали его необычную команду: «Бей этих, а потом тех!» и передавали ее по цепи. Эта команда подняла наш дух, усталость как рукой сняло, отовсюду неслись крики:

— С нами Буденный! Ур-рр-ааа!

Полк двинулся на врага. Завязалась рубка. Вначале я еще видел Буденного, старался своим взводом прикрывать его. Командарм был напорист. Он сильным ударом выбил из седла одного улана, схлестнулся в поединке с другим… В гуще боя, когда все смешалось и возникла настоящая свалка, я потерял Буденного из виду. Схватка была недолгой, вскоре противник, беспорядочно отступая, скрылся в лесу.

И тут мы снова увидели Семена Михайловича. Он был разгорячен боем, сверкающий клинок сабли опущен, усы задорно торчат, фуражка, закрепленная ремешком на подбородке, лихо сбилась набок. Счастливые минуты… Мы радовались успеху и гордились своим боевым командармом, храбрым и непобедимым в кавалерийском бою». После этих боев Буденный окончательно убедился, что кольцо окружения можно прорвать. Но где, в каком месте лучше нанести удар? И он принял решение — в районе деревни Русский Горяшев-Грубешов, там, где находились болота. Полки конармейцев не только успешно форсировали заболоченную местность, но и с ходу нанесли по белополякам ощутимый удар.

Ночью 16 сентября из Бердичева прибыл начальник политотдела Конармии Вардин, он сообщил командарму приятную новость: с Польшей ведутся переговоры о мире.

— Дали им по шапке, вот и о мире заговорили! — Семен Михайлович устало зевнул.

Вардин доложил, что в Бердичев прибыло пополнение — четыре тысячи конников. Солдаты бывалые, есть среди них и сибирские казаки. В конце беседы начальник политотдела передал Буденному обращение военнопленных поляков к своим соотечественникам. «Мы не хотим войны с Советской Россией, — читал Семен Михайлович. — Мы требуем немедленного заключения мира. Мы желаем жить в дружеских отношениях и мирно исполнять свой труд совместно с рабочими и крестьянами России. И обещаем Ревкомитету Польши на каждое его воззвание и требование встать с оружием в руках, как один, как кирпичная стена, для защиты Рабоче-Крестьянского Революционного Комитета Польши и совместно с советскими российскими войсками вступить в бой против лакеев иностранного капитала и угнетателей рабочих и крестьян Польши.

Председатель Дрожанский. Секретарь Аспер. От имени присутствующих Иондрас».

Буденный приказал это воззвание перепечатать и иметь в каждому полку. Прошла еще одна неделя. Соединения 12-й армии прочно закрепились на Горыни и успешно сдерживали натиск белополяков. По настоятельной просьбе командующего фронтом М. Н. Тухачевского, главком С. С. Каменев принял решение вывести Конную армию на отдых. В директиве главкома командованию Западного фронта и Первой Конной армии указывалось: «1-ю Конную армию назначаю в свой резерв и приказываю направить ее через Бердичев на Кременчуг, где ей сосредоточиться к 10 октября…»