Будешь Моей!
Шрифт:
Господи до сколько можно задавать этот вопрос, все, с меня довольно.
— У тебя нет никаких прав на меня, Максим. И я не намерена объяснять свое поведение.
Он схватил меня за руку, рывком притянул к себе и прижал к своему крепкому телу.
— У меня есть права, у меня масса прав, — сказал он мягко, но с угрозой в голосе, — потому что я, отец Алисы.
Взгляд скользнул по мому телу, гневно и горячо, словно срывая одежду, и задержался на груди.
— Когда ты забеременела? — резко спросил Макс встряхивая меня.
Мне
— В больнице, когда у отца был сердечный приступ, тогда я узнала.
Мы посмотрели друг другу в глаза. Неожиданно его рука скользнула по спине, остановилась на ягодицах… Он прижал к себе так, что наши бедра соприкоснулись. Я нервно вскрикнула, почувствовав, как чудовищно напряжены его чресла.
— Ты имеешь права на дочь, не на меня — если сейчас я уступлю своей лихорадочной жажде, вряд ли меня ждет хотя бы мгновение нежности — Я прекрасно осведомленна, о твоих прохождениях, сразу после нашего разрыва.
— Милая, нам ни к чему дурачить друг друга, мы для этого слишком близко знакомы, нам незачем играть в эти игры.
Мои руки уперлись в его грудь в попытке оттолкнуть. Я не хотела поцелуя, не хотела. По крайней мере умом. Но тело так изголодалось, жаждало близости. Я давно забыла, каким сильным и неотступным может быть желание. Всепоглощающим, лишающим рассудка…
В мозгу вспыхивали образы — картинки Прошлого — переплетённые тела женщин и его.
— Нет! Не так!
— Почему? — прошептал он, обжигая дыханием ее губы. — Мы же друзья. Старые друзья. Неужели в тебе не осталось ни капельки нежности для меня?
— Старые друзья? — выкрикнула я, но тут же поневоле умолкла: его губы коснулись рта. А мгновением позже уже сдалась перед его поцелуем, глубоким и крепким. Но это не было нежное слияние.
Я испугалась и испугалась самой себя. И снова попыталась высвободиться, хотя мои губы поддавались ему, жаждали его. Но вот он оторвался от меня, тяжело дыша.
— Ты все такая же.
— Ты думаешь, если мы были… если мы были любовниками… ты вправе обращаться со мной, как… как…
— Как с кем? — с угрозой в голосе проговорил он.
— Да как ты смеешь!
— Э нет! — закричал он, тыча в меня пальцем. — Как ты смеешь! Как ты смеешь скрывать от меня мою дочь, как ты смеешь, черт побери!
В какой-то момент я почувствовала, что мы теперь не одни, Максим не отрываясь смотрел за мою спину, я обернулась.
— Это… — хрипло воскликнул он.
На глаза навернулись слезы. Невозможно было ошибиться: он мгновенно полюбил девочку, с первого взгляда и навсегда. Его глаза светились, даже слишком, и можно было заподозрить, что он готов расплакаться. Даже кончик его носа слегка порозовел.
Я прижала дочь к себе нежно оберегая, мне теперь нужно свыкнуться с мыслью, что она теперь не только моя, но и его тоже.
—
Он осторожно взял Алису и прижал к себе. Он сел на потрепанную кушетку, не отрывая восторженного взгляда от девочки.
— Привет, я твой папа….
Я промокнула глаза рукавом. Но слезы не унимались. К счастью, он смотрел только на свою дочь, не замечая бури, бушующей в душе.
Он то ли коротко рассмеялся, то ли всхлипнул. Алиса улыбалась ему, размахивая ручками, словно пыталась коснуться его лица.
— Я ей понравился, кажется, — неуверенно произнес Максим.
Я не выдержала. Разразившись потоком слез, забежала в ванную. Но Максим ничего не заметил. Он по-прежнему смотрел только на Алису…
30
Арсения:
Я отвернулась в сторону и зажмурилась, ужасная боль заполнила мое сердце. Почему? Почему именно сейчас?
— Я не могу — я повернулась назад и посмотрела ему в глаза.
— Но почему? У нас много общего. У нас дочь растет — он качал головой вперед и назад с выражением опустошения в глазах.
— Я выхожу замуж… Через два дня — я говорила внятно и мягко, а мое сердце окаменело и истекало черной кровью.
Он положил руку мне на плечо и я вздрогнула.
— Никогда — крикнул он с яростью в голосе — Ты будешь только моей. И мою дочь воспитывать буду только я. Не смей навязывать ей чужого мужика.
— А как насчет той боли, которую причинил мне ты? — выплюнула я в ответ. — Выметайся из моей комнаты.
Я услышала громкий звук от удара кулаком в сочетании с одним вполне отчетливым словом, когда Максим вышел из комнаты.
Как же мне хотелось сказать простое слово — да. Прожить с ним оставшую жизнь, но я прогоняю его из своей жизни. За последнее время для меня это стало самым трудным шагом. Но я сделала это, через два дня у меня свадьба. Я открыла Максиму свое сердце и получила его растоптанным.
С Максимом все было иначе — быстро, интенсивно… взрывоопасно. Он с самого начала говорил мне об этом. Говорил, что хочет меня.
— Как бы тяжело не было, я справлюсь — простонала я.
Этой ночью я проснулась среди ночи. Лицо было мокрым от слез. Мне приснился кошмарный сон: куда бы я ни обращалась, что бы ни делала — все оборачивалось чем-то ужасным. Хуже того, злодейкой во всех эпизодах выступала сама. Все обвиняли меня в совершении каких-то страшных преступлений.
Я окончательно проснулась. Желудок вроде бы утихомирился. Я подошла к окну и некоторое время смотрела на звезды, усыпавшие ночное небо. Мне бы следовало быть безумно счастливой. Я и была безумно счастлива! Но почему-то к сердцу подкрадывалось какое-то странное беспокойство, какая-то тревога. Это было похоже на дурной запах, который никак не могла от себя отогнать.