Будет все, как ты захочешь
Шрифт:
Но теперь… Когда за стенкой спит глыбоподобная Гликерия Модестовна, вбившая себе в голову, что жизни свекрови постоянно грозит смертельная опасность, Розалия боялась и шагу ступить в ночной тьме, дабы не разбудить Шухеровскую.
А прецеденты уже случались. Взять хотя бы позавчерашнюю ночную вылазку Натальи из спальни. Услышав шаги, Гликерия вылетела из комнаты со скоростью пули и с криками «Стоять! Руки за голову!», повалила Натку на пол, приняв ту за вооруженного грабителя, который вознамерился прирезать свекрищу. Ну Натку, слава богу, откачали, но страх ночных шествий по коттеджу
Жажда усиливалась, свекровь продолжала сидеть на кровати, тупо уставившись на озадаченную Лизавету. В конце концов, придя к мысли, что без воды уснуть не удастся, она начала действовать.
Вместо туфель на шпильке – вот так номер! – она выудила из-под кровати мягкие розовые тапочки с симпатичными мордашками хрюшек. Для Розалии подобное действие приравнивалось к изощренной пытке. Она всегда и везде дефилировала на десятисантиметровой шпильке, не позволяла себе спуститься вниз без каблуков даже глубокой ночью. Поэтому сейчас, стоя в центре спальни в мягких тапках, чувствовала себя отвратительно.
Наплевав на парик – если она собирается проникнуть на кухню инкогнито, он вряд ли понадобится, – Розалия медленно приблизилась к комоду.
Не создавая лишнего шума, она выдвинула нижний ящик, пошарила рукой и, нащупав искомый предмет, удовлетворенно вздохнула.
Предметом оказался фонарик, в задачу которого входило освещение пути от спальни до кухни и обратно.
Но фонарик у Розалии Станиславовны был необычный. Она сама женщина далеко не обычная, посему привыкла окружать себя такими же вещами. Нет, фонарь, конечно, хорошо светил, работал от простых пальчиковых батареек и во всем остальном ничуть не отличался от своих собратьев. Если только не заострять внимание на его форме. Фонарик имел форму пистолета. Да-да, пистолета! Оригинальный такой фонарик. Нажимаешь на курок, и появляется луч света. Сразу стоит оговориться: зря она решилась выйти ночью с фонарем в форме пистолета. Ох как зря. Лучше бы она вышла с бензопилой или отбойным молотком. Но кто ж знал-то, что невинная на первый взгляд вылазка из спальни превратится в триллер.
Бесшумно дойдя до двери, Розалия перекрестилась и, положив руку на дверную ручку, опустила последнюю вниз.
Дверь открылась. Воспользовавшись ситуацией, Парамаунт выбежал в коридор. За ним погналась Лизка. Розалия стиснула зубы. Но сегодня завопить вслед убегающим персам было нельзя. Пришлось проглотить все ругательства и сконцентрироваться на главном.
Напоминая привидение, Розалия, облаченная в пижаму, едва слышно продвигалась в сторону лестницы, держа в вытянутой руке пистолет-фонарь.
А теперь стоит сделать маленькое отступление и сказать, что Розалия Станиславовна без грима и Розалия при полном параде – отличаются друг от друга, как сковорода от бомбардировщика. Ну, ничегошеньки общего. И в настоящий момент по коридору, словно тень с фонарем, шествовала Розалия без макияжа. Некоторые спросят: а что, собственно, такого? Ну подумаешь, женщина без боевой раскраски собралась попить водички. Но на самом деле не все так просто. Когда постоянно видишь человека с одним лицом – нарисованным
Розалия спустилась вниз, перевела дух и продолжила путь. Внезапно послышался знакомый шелест – в гостиную влетел Арчибальд. Если нормальные попугаи ночами спят в клетках и хранят гробовое молчание, то Арчи в этом плане являл собой исключение из правил. Очевидно, в темноте пернатый ориентировался не хуже кошек, и сейчас, сев на каминную полку, двукрылый, склонив голову набок, защелкал клювом.
Розалию прошиб пот.
– Арчи, сыночек, – зашептала она. – Ты же не позволишь, чтобы твою вечно молодую мамочку засекли в таком виде?
– Мамочка моя! Мамочка самая красивая! Гламурная! А кто нассал на кухне? Парамаунт, мать его! Гони взашей блохастый мешок! Катарина, ты стерва! Бриллианты – лучшие друзья девушек!
У Арчи начался приступ болтовни.
Свекрища приблизилась к попугаю и посадила его себе на плечо.
– Замолчи, котик, я завтра разрешу тебе съесть орехи. Много орехов, только помолчи.
– Орешки! Орешки жрать вредно! После девяти я не жру! Ката, ты корова, садись на диету.
Зажав попугаю клюв, Розалия поспешила в столовую. Там она остановилась у стола и пересадила Арчи на спинку стула.
– Сиди здесь и помалкивай, я скоро приду.
В кухне свекровь услышала:
– Сиди здесь и помалкивай! Да пошел ты! Сам иди! Лизка сожрала кусок мяса со стола! Ай, паршивка!
Потом Арчибальду надоело вести беседу с собой, любимым, и он вновь вернулся в гостиную.
Гликерия Модестовна проснулась в три пятнадцать и, ощутив непреодолимое желание проглотить пару-тройку бутербродов с ветчиной или сыром, вознамерилась немедленно осуществить задуманное. Единственное, чего она боялась, так это разбудить Копейкиных. Розалия не раз твердила, что после девяти вечера жрать вредно для здоровья, и Гликерии Модестовне жутко не хотелось, чтобы ее засекли за поеданием калорийной пищи глубокой ночью. Скинув с себя одеяло, Шухеровская сладко потянулась и свесила ноги вниз.
Пребывая в полной уверенности, что в коттедже все спят крепким сном, она бесшумно подошла к двери.
В коридоре она едва не грохнулась на пол из-за маячившего под ногами Парамаунта.
– Отойди, пусть тебя хозяева кормят, я сама жрать хочу как собака.
А в гостиной Гликерия услышала то, от чего у нее по спине пробежались мурашки.
– Жрать после девяти вечера вредно! Хватит жрать!
Женщина разинула рот. Арчибальд сел ей на плечо.
– Я разрешу тебе съесть много орехов! – повторил попугай слова свекрови.
Модестовна отмахнулась: – Нужны мне твои орехи как рыбке зонтик. Я лучше бутербродиками заправлюсь.
– Сиди здесь и помалкивай! – не унимался Арчи.
– А ты мне не указывай, – разозлилась Гликерия. – Куда хочу, туда и иду. Что ж мне, по-твоему, на голодный желудок спать ложиться?
– Мамочка!
– Да отвали ты! – выругалась Шухеровская.
Арчи в долгу не остался:
– Закрой клюв, корова! Где моя помада? Стерва кривоногая!
А потом начался вышеупомянутый триллер. Гликерия Модестовна пересекла столовую, зашла в кухню и увидела следующую картину. Возле открытого холодильника стоит какая-то баба, тырит сок и – о боже! – держит в руках пистолет.