Будни директора школы

Карнишин Александр Геннадьевич

…

Через неделю, постучав в дверь и вежливо поинтересовавшись — «можно?» — в кабинет к директору зашел все тот же фотограф.

— А-а-а… Это опять вы! Вроде, мы же все решили?

— Не все. Я хотел сказать большое спасибо за ваше отношение, за то, что не мешали, что помогли даже… И — вот…

Он положил на край стола конвертик.

— Это что? Я, вроде, не фотографировался?

— Это — доля школы. Как обычно, как всегда…, — и он, повернувшись, исчез за дверью.

Почти сразу постучала и вошла завуч:

— Ну, как? Нормально?

Директор

в раздумье перебирал купюры.

— Это что, всегда так?

— Конечно! Вы подумайте: так бы они были вынуждены собирать детей у себя в фотостудии, да чтобы каждый отдельно нес им деньги… А тут — сразу пачками. Вот они и благодарят…

— Угу. Мне кажется, я знаю, куда эти деньги пойдут.

— Минуточку! Я бы попросила выделить на внешкольную работу!

— Хм… Пишите мне сметку, а я сейчас с завхозом поговорю.

На носу был ремонт, весна уже была на исходе, а краски, кисти, валики, даже простые тряпки все еще оставались дефицитом. Та краска, которую получили по плану ремонта от бюджета, оказалась полузасохшей масляной краской для внутренних работ темно-синего и темно-зеленого цвета.

Завхозу сходу в лоб было сказано:

— Деньги есть. Контакт — есть?

— Есть контакт! — бодро отрапортовал завхоз и куда-то убежал. Через час вернулся, дождался, когда директор освободится, и сказал, наклонившись к нему:

— Двадцать пять. И бочка — наша.

— Держи.

Вечером к подъезду школы подрулил грузовик, из кузова которого здоровенные мужики выгрузили двухсотлитровую бочку и закатили ее в кладовку. Получили из рук завхоза деньги, пожали руки, весело отправились на этой же машине в магазин.

— Ну, рассказывай, — довольно похлопывая по боку бочки, сказал директор.

— А что рассказывать? Эмаль белая. Со стройки. Хватит на всю школу, если мешать с другой краской.

— Молодец, — директор школы пожал руку завхозу.

На следующий день тот уже ходил по классам, присматриваясь к стенам, делал расчеты и записывал в свой блокнот, кому и сколько краски можно отлить.

А комиссия, принимавшая в августе школу к новому учебному году, специально отметила удачный подбор цветов при покраске панелей в коридорах и классах.

Педсовет

— …И теперь для учителей начальных классов…

Завуч зачитывала по своей тетради замечания, которые накопились у нее за прошедшую неделю, а остальные учителя шептались, создавая общий негромкий гул в недавно оборудованной учительской. Кто-то заполнял классный журнал, некоторые просматривали свои поурочные планы, и только директор в президиуме и молодая учительница, выбранная секретарем педсовета, вслушивались в то, что говорила завуч.

Привычно-устало перешли к разделу «Разное», еще раз выслушали «накачку» по поводу организации выхода классов в раздевалку после окончания уроков. Привычно покричали с места на привычный же последний вопрос: «Нет вопросов, нет!». Наконец, зашаркали, зашумели, вставая и расходясь. За окном было совсем темно.

Педсоветы проводились каждую неделю. Школа работала в две смены, потому

что «расписание по-другому составить невозможно». Поэтому педсовет проводился после окончания уроков во второй смене. Учителя, отработав свое, сходив домой, вынуждены были возвращаться, дожидаться педсовета, а потом сидеть на нем, слушая, записывая, отвечая на вопросы, задавая свои… И так — каждую неделю.

— А что я тут делаю, на педсовете? А? — спросил директор школы, когда все ушли.

— Ну, как же… Вы руководите педсоветом, ведёте его. Опять же, вы выступаете…

— Но сегодня я не выступал, а сказать, кому и за кем говорить, мог бы любой… А вообще, скажите мне такую вещь: везде ли эти педсоветы — еженедельно?

— Я лично не знаю, но у нас так всегда было. Потому что есть претензии у администрации к учителям, потому что есть текущие вопросы…

— Но, погодите. Я как-то раньше всегда думал, что педсовет — он какие-то педагогические вопросы обсуждает, принимает решения, обязательные для исполнения всеми учителями…

— А разве не так?

— Так, ведь, больше половины сегодня, да и каждый раз так, мы говорим об итогах работы за неделю. А под итогами опять же понимаем не кто и как работал, а какие претензии у нас, у администрации, есть к учителям.

— Но это и есть наша работа! Контролировать и направлять!

— А что, вот так ставить, как сегодня, и объяснять ошибки и погрешности — это обязательно надо делать при всех?

— …

— Не понимаете, ладно. Я еще подумаю над этим. Давайте, уж, по домам. Поздно. Ждут всех.

Директор был недоволен собой. Он не смог объяснить завучам, чем именно не доволен. И это было самое плохое. Выходной день прошел быстро, а в понедельник он был уже готов к принятию решения.

— Значит, так, дорогие мои правая и левая руки…

— А кто — какая? — кокетливо спросила одна из завучей.

— Да, какая разница, в сущности? Дело-то в другом: хочу с вами еще раз поговорить о педсоветах.

— А что у нас с педсоветами?

— Понимаете, это — не педсовет. Это рабочее совещание. Оно нужно, я не спорю. Много есть всего, что можно и нужно учителям высказать. Но вот когда мы говорим о начальной школе — это совершенно не интересно старшим. И наоборот. Давайте-ка для начала отделим начальные классы. У них своя методика. У них своя специфика. Пусть лучше занимаются с детьми. А будем их вызывать на общий педсовет только раз в четверть, когда итогами занимаемся, когда задачи ставим.

— Это, наверное, разумно? — одна взглянула на другую. — Но как же тогда текущие вопросы?

— А по текущим вопросам, которые касаются только их, будем собирать только их. Там, в начальных классах. А если в какой-то момент будет необходимость в моем присутствии — пригласите и меня для авторитета. Вот вас и назначаю вести такие рабочие совещания от имени администрации.

— И-и-и… Как часто?

— А по мере необходимости. Зачем нам график и обязанность еженедельная или ежемесячная, если все в порядке? По мелочам вы можете и один на один учителю высказать, так ведь?