Будни феодала 2

Говда Олег Иосифович

Судорожно цепляясь непослушными, коченеющими пальцами за гриву коня, я сполз на землю и… увидел перед собой бездонные, зеленовато-серые глаза Мелиссы.

— Ну, вот… — озабочено произнесла монахиня. — Опять… Эх, атаман… Не слушаешь ты меня. Нельзя ждать. Только хуже будет.

— Хуже не будет… — проворчал я непослушными губами. — Куда уж хуже?.. Раньше не убивали…

— Что на этот раз приснилось? — девушка заботливо поправила подушку и протянула кружку. — Глотни… Это поможет, освежит мысли.

Я послушно хлебнул, подсознательно ожидая ощутить горечь очередной микстуры созданной общими усилиями моих знахарей

и целителей, но это оказался всего лишь медовый квас. Вкусный, прохладный и слегка пощипывающий в носу.

— Спасибо… Бой снился… С кучей каких-то полуголых бродяг. Но что-то слишком много их было. Впрочем, это же сон.

— Нет, — мотнула головой Мелисса. — Если ты видел варваров, то ничего удивительного. Одичалые сбиваются в орды по тысяче и более воинов. Они же людоеды, им не нужно искать пропитание. Не встретят врагов — съедят самых слабых…

— Вот блин… М-да… Все же человек самое разностороннее существо. Как только решишь, что уже все о нем знаешь и больше нечему удивляться — он тут же поворачивается к тебе новой гранью.

Глава восьмая

Три поляка, грузин и собака… Так шутили в моем детстве, имея в виду популярный в те далекие годы многосерийный фильм. У нас в отряде их было двое. Да и то один литвин. Вынужденно сменивший гражданство, после того как один ослепленный любовью князь, чтоб повести под венец свою избранницу, бросил к ногам невесты, а заодно и Папе, целую страну. Ох, не права была Алла Борисовна, когда пела, что короли не могут жениться по любви. Еще как могут… К счастью, большинству хватает ума не путать кровать с троном, а страну с приданным.

Чего-то я отвлекся. На философию потянуло… Наверно, это уже ощущается флер святого места.

На самом деле до монастыря на Ясной Горе еще верст десять, но возносящий в небо указующим перстом шпиль костела и отсюда видно. А присутствие шведского войска — слышно. Как гудит потревоженный рой в улье знаете?.. Или штормовое море…. Ты еще далеко, даже не видишь набегающих из бескрайней синевы небес седых волн, а рокот прибоя уже подминает под себя все прочие звуки. Напоминая о вечном и бренности бытия.

Точно так же многотысячная армада людей, табуны и стада животных, даже если всем заткнуть рты, производят не меньше шума. Причем, куда более опасного и тревожного.

Да уж… Похоже, король Карл пригнал под стены этой крепости большую часть своих войск.

Не знал бы истории, решил бы что в подвалах монастыря, как минимум, казна всей Речи Посполитой.

Хотя… Если вдуматься. Что такое казна? Всего лишь деньги, золото… Оно важно и даже необходимо, если расчет на наемников, но то же народное ополчение поднимается на врага, совершенно не думая о вознаграждении за кровь. То же и с захватом столицы. Это только еще один город. А пока жив король — верных присяге и Отчизне можно собрать под свои знамена в любом другом месте. И совсем иная история, когда речь идет о всенародных святынях. Их нельзя перевезти или перепрятать, а можно лишь защищать, не считаясь с потерями. И потерять такую святыню — все равно что потерять душу… А народ без души — труп… даже если еще кажется живим.

Именно таким средоточием духа и веры была для поляков Ченстоховская икона Божьей Матери, размещенная в монастыре на Ясной горе еще князем Владиславом Опольским в конце четырнадцатого столетия.

Поэтому Карл шведский, к этому времени уже завоевавший большую часть Речи Посполитой, решил что ему нет смысла гоняться за польским войском по разоренной войной стране, а надо заставить ляхов самих вступить в бой. Как бы не хотел Ян Сигизмунд отсрочить решающее сражение до тех пора, пока не соберет новое войско, — оставаться безучастным, в то время, когда шведы осаждают Ченстохову, он не сможет. Захват монастыря и чудотворной иконы будет для него равнозначно потери трона. Никто из шляхты больше не поддержит такого короля. Ни в Польше, ни в Литве.

Эту историю великолепно описал Сенкевич, ну и мне — соответственно, предстоит повторить ее… А дословно или в вольном изложении — поглядим.

Прежде всего надо обезопасить своих спутников. Не зря же именно сегодня приснилось сражение с ордой. Это в реальности один в поле не воин, а в игре все иначе.

Со мной семь бойцов. Хорошо вооруженных и прокачанных. И если б под стенами Ченстоховы стоял отряд даже в сотню сабель, мы спокойно могли б потягаться со шведами на равных. Не с такой легкостью, как выносили татар, но все же… Зависимо от состава. Их «белые» рейтары тоже не подарок. Да и «черные» — особенно из опытных.

Но здесь, и без подсказки системы, — не меньше тысячи бойцов. Все пространство вокруг монастыря и шириной с версту занято обозом шведов. Между зеленью деревьев и кустарника аж в глазах рябит от разноцветных палаток, шатров, маркитанских кибиток и ярких мундиров. Блестят на солнце кирасы, шлемы, пики… За ними — ближе к нам — целые табуны лошадей, стада коров, отары овец… Действительно — потоп…

Мушкетеры, драгуны и рейтары… Все, помимо рубяще-колющего оружия, имеют на вооружении мушкеты, карабины и кавалерийские пистоли. А пуля, как известно, дура. И хоть одна из сотни, но цель найдет. А на довесок — пикинеры. Юниты с длинными, почти четырехметровыми пиками, заграждение из которых остановит любого коня, в какую бы броню тот не был закован.

Поведи я сейчас отряд в бой… И получаса не пройдет — полягут все. С учетом неожиданности нападения, возможно, удастся разменять их жизни один к десяти, а то и больше. Но, это ничего не изменит. Осаду шведы не снимут. Да и не дадут нам разгуляться… Присмотревшись получше, вижу несколько драгунских разъездов, усиленных рейтарами. Шведы в военном деле сами кому хочешь фору дадут. Знают, что можно ожидать от врага. И как раз на такой случай держат охранение в седле. Сдержать атаку противника они не смогут, особенно, если навалится большими силами, но вполне способны сбить атакующий порыв, дать время своим подняться по тревоге и занять оборону.

Ну и пусть… Мы, как говаривал один персонаж, пойдем иным путем.

Приведем врага в изумление личным умением и наглостью. Чтоб аж до кровавого поноса удивился. Потому как, если взяться за дело с умом и без спешки, — то в одиночку можно столько наворотить (и уцелеть при этом!) что и двум десяткам не под силу.

Объяснив товарищам, а главное — Мелиссе, почему нам придется на некоторое время разделиться и что им делать, если не вернусь до утра, я переоделся в заранее припасенную форму шведского драгуна и выехал на большак. Специально подгадав так, чтоб после очередного поворота дороги попасть в поле зрения небольшого отряда фуражиров, возвращающегося в лагерь.