Будни феодала
Шрифт:
Большое ложе. Запрокинутое белое, как мел, женское лицо… Белее простыней. Рассыпавшееся по подушке волосы. Глаза закрыты. Тихий стон, сопение.
Быстро подхожу ближе и рывком выдергиваю из-под одеяла нечто тщедушное, словно и не взрослый человек это. Весу, как у подростка. Одной рукой прижимаю к себе, другой затыкаю слюнявый рот. Молодая женщина в испуге забивается в угол, поджимая ноги и прикрывая руками тяжелые, пышные груди. Искренне понимаю мерзавца и даже слегка сочувствую. Что ж, по крайней мере, будет ему на том свете о чем вспоминать.
— Тихо…
Кажется, молодица что-то поняла. С кровати слетела, словно с раскаленной сковороды. Подхватила с пола какую-то одежку и опрометью вылетела за двери. Надеюсь, не понесется телешом по городу, сообразит одеться в сенях.
Теперь, главная забота. Укладываем подьячего обратно на ложе, а чтобы крепче спалось — подушку на голову. Вон, как понравилось, гаденышу. Как ножками от удовольствия засучил… О, затих. Ну, вот и ладушки. Так бывает, когда на чужое добро заришься. Теперь подушку под голову, одеяльцем прикроем… Спи спокойно, дорогой боец тайного фронта. Извини, что прервал на самом интересном месте. В аду продолжишь… черти помогут.
* * *
Оказывается, в седле неплохо спится. Особенно, если конь не хромает, а предыдущей ночью было не до сна. Та еще ночка выдалась…
Разобравшись с подьячим, пришлось принять угощение от забияки. Но, так даже лучше получилось, потому что широкая натура мещанина не удовлетворилась одним собеседником, и в круг общения был включен Федот. Чисто номинально, поскольку страдалец реагировал исключительно на команду: «Вздрогнем, други!», а все остальное время мирно похрапывал, положив голову на стол.
Спонтанное веселье закончилось поздним утром, вместе с приходом в кабак стрельцов Тайного приказа.
Поглядев на их старшого, забияка-мещанин, кстати, так и не назвавший своего имени, а «секретарь» на мой запрос выдал: «Завсегдатай кабака (пьяный)», вспомнил, что пора домой. На выходе был внимательно осмотрен, но отпущен с миром.
— Этот давно здесь? — спросил стрелецкий десятник у хозяина заведения, кивая в сторону Федота.
— С вечера сидит.
— И никуда не отлучался?
— Не, все время здесь… Даже во двор не выходил.
— Кроме тебя будет кому это подтвердить?
— Даже не сомневайся. Первый — Илья-колесник, ты его сам только что видел, рядом с Федотом и вот этим господином, — взгляд в мою сторону, — в обнимку цельную ночь просидел. Почти ведро горелки вылакали. А чего случилось-то, Северян Петрович?
— Подьячий Касьян нынче преставился. Илья Митрофанович считает, что может случиться, помогли ему в том. А какая кошка между ним и Федотом пробежала, в Туле только глухой да слепой не ведает. Вот и велено мне найти стрельца.
— Дьяку виднее, кого карать, а кого миловать, — кивнул кабатчик, вытирая руки о фартук, — на то он царем батюшкой и поставлен. Только Федот здесь ни с какого боку, Северян Петрович. Крест на том целовать буду.
— Ну, тогда и я греха на душу брать не стану.
Десятник
— Просыпайся, ловчий. А то так и Судный День проспишь.
— Чего? — стрелец с трудом разлепил глаза.
Повинуясь знаку десятника, кабатчик подошел и поставил перед Федотом наполненный до половины стакан. Стрелец хватанул его залпом, весь передернулся, но очнулся. Потянулся к миске с капустой.
— Ожил? — уточнил десятник. Дождался осмысленного взгляда и продолжил негромко, посматривая при этом в мою сторону. — Тогда, слушай меня, дружище. Нынче ночью помер Касьян. И, вроде, многое указывает, что сделал это он не по своей охоте. На кого в первую очередь подумали, сам догадаешься?
— Касьян подох?! — вскочил Федот и размашисто перекрестился. — Слава тебе, Господи! Кабатчик, вина всем! Я угощаю!
— Сядь… — десятник промолвил, как отрезал, а от хозяина кабака просто отмахнулся. — Успеешь отпраздновать. А теперь, если на дыбе повиснуть не хочешь, забирай свою Настену и уходите из города. До полудня, чтоб и след простыл.
— Но это же не я…
— Верю. Но Царь-батюшка не только крамолы не терпит, а даже слухов о ней. И если решат, что подьячего убили — кому-то голову срубить придется. Хочешь с плахой обняться? Нет? Тогда послушайся доброго совета, Федот. И помни: свидимся во второй раз — повяжу. Служба не тетка.
Десятник похлопал стрельца по плечу и вышел. Стрелец остался сидеть. Похоже, не мог взять в толк: радоваться ему или печалиться.
— Слышал разговор… — я начал издалека. — Десятник верно сказал. Уходить тебе надо из города. Если не знаешь куда, приставай ко мне. Все веселее, чем одному. Коня рогатого найти помочь не обещаю, но в другой дичи недостатка не будет. Особенно, двуногой.
Стрелец покивал задумчиво.
— Благодарствую, Антон. Мне и впрямь деваться некуда, мало кто беглого стрельца на службу взять рискнет. С радостью пойду с тобой. Я ведь белке в глаз попадаю из лука, да и из мушкета не промахнусь, а в чтении следов мне и вовсе равных нет.
— Отлично. Как раз такой следопыт мне в отряде и нужен. Ну что, по рукам?
— Можно. Только вот закавыка какая. Женку с собою я таскать не согласен. Жизнь ратная не для бабы. Если б ты выдал мне талеров 400, чтобы я мог ее пристроить у дальних родственников, то хоть сей же час пойду, куда скажешь. Не могу я ее и без мужа оставить, и без денег бросить.
— Это решаемо… Держи.
Бандурист, как из засады выпрыгнул. Такого трепака ушкварил, что аж волосы вздыбились.
«Вы выполнили задание «Стрелецкая жена». Получено опыта «200». Получено уважение Федота «50»
Интересно, это ж когда я на него подписывался? Впрочем, не суть. Если награда нашла героя, значит, заслужил.
— Благодарствую. Буду тебе верным слугой, а не погордишься — добрым приятелем.
— Разберемся... Жди меня через час в гости. Там и договорим. А чтоб спокойнее тебе было — хлопцев моих с собой прихвати. Пусть на крылечке посидят… Они тихие и смирные. Если на мозоль не наступать.