Будни и праздники императорского двора
Шрифт:
Первое публичное исполнение гимна было в Москве, в Большом театре, 11 декабря. По требованию слушателей гимн был повторен три раза. Его официальное утверждение последовало 25 декабря 1833 г. После Рождественской службы и благодарственного молебна в Зимнем дворце по случаю 21-й годовщины окончательного изгнания французов из России в 1812 г. его исполнили в присутствии царской семьи, двора, членов Государственного совета, сенаторов, министров, военачальников, ветеранов Отечественной войны 1812 г. [421]
В 1835 г. он произвел потрясающее впечатление, когда во время русско-прусских маневров в Калише его одновременно исполнили 21 400 человек. За создание гимна А. Ф. Львов получил от императора табакерку, украшенную бриллиантами, а в 1834 г. – флигель-адъютанство. К моменту назначения директором Певческой капеллы в 1837 г. (ранее это пост занимал его отец) он был уже своим человеком в императорской семье. Его карьера
Несложную хоральную мелодию Львова называли одной из красивейших в мире. Она звучала величественно и твердо. Неудивительно, что в императорской семье любили исполнять гимн «Боже, царя храни». Это оказывало большое влияние на сентиментального Николая Павловича. Вот что вспоминал об одном импровизированном прослушивании гимна в Зимнем дворце сам автор гимна А. Ф. Львов: «Один раз я был приглашен к императрице, и меня провели в ее купальню. Это – маленькая комната, прекрасно убранная, низкий диван, камелёк, мраморная ванна, пушистый ковер, несколько низких табуреток, одно окно и две двери, из которых одна ведет на круглую лестницу и прямо в кабинет государя. Вошед (так в подлиннике. – А. В.), я увидел на диване императрицу, у ног ее сидели три дочери и наследник, граф Виельгорский и флигель-адъютант Толстой стояли у камелька. Слабый свет покрытой лампы освещал комнату. После нескольких минут императрица предложила всем спеть гимн вполголоса и сама начала первая. В самое это время государь спускался по лестнице. Услышав пение, он остановился, слезы покатились из его глаз; наконец, он вошел, кинулся целовать жену, детей, и легко вообразить, как мы все были тронуты до глубины сердца…» [422]
Позднее гимн стали исполнять и гастролирующие в России итальянцы. М. А. Корф вспоминал, как в годовщину вступления русских войск в Париж в марте 1843 г. в зале Дворянского собрания, нынешней Филармонии, Рубини сделал особенный сюрприз Николаю Павловичу. Он «именно спел по-русски наше родное "Боже, Царя храни", где итальянский выговор был заметен только в наших жестких "е" и "л"» [423] . В другой дневниковой записи от 7 декабря того же года барон М. А. Корф отметил: «Празднование вчерашнего дня именин Государя взяло довольно [необыкнове] нный оборот… Вечером, хотя и давали "Севильского цирюльника" при великолепно освещенном театре, но ни Государя, ни имп[ератри]цы не было, все же прочие члены царской семьи, большие и малые без изъятия, присутствовали в боковых ложах (то есть неофициально. – Л. В.). Между обоими действиями оперы вдруг поднялся занавес и бесподобная наша троица: Виардо, Рубини и Тамбурини – спела отлично русской "Боже, Царя храни" с аккомпанементом огромного хора, составленного из всех театральных артистов» [424] .
Мальтийская символика в России при Павле I
Дело было не только в симпатиях «Дон Кихота на троне» к мальтийским рыцарям. Мальтийская политика Павла I при определенных условиях по его замыслу должна была стать одним из инструментов международного влияния. Его сын Николай I сначала не мог понять, почему его отец – русский православный царь – был провозглашен в Санкт-Петербурге гроссмейстером католического ордена, зависимого от Святого престола в Риме. Дипломат барон Ф. Н. Бруннов разъяснил Николаю Павловичу, что император Павел I надеялся собрать под знамена Мальтийского ордена все силы старой Европы, чтобы повсюду противопоставить социальный порядок и христианскую цивилизацию идеям разрушения, порожденным Французской революцией [425] . Не эти ли идеи через полтора десятка лет послужат питательной средой для христианского мистицизма Александра I, а также причиной образования Священного союза в 1815 г.? Заслуживает внимания и другое предположение: что принятие титула гроссмейстера должно была возвысить российского императора с его застарелым комплексом неполноценности как в его собственных глазах, так и в глазах всей Европы.
Принципиально важным для Павла I были отношения с рыцарско-духов-ным Мальтийским орденом, иначе орденом госпитальеров Св. Иоанна Иерусалимского, названного в честь Св. Иоанна Крестителя. Его возникновение связано с крестовым походом под предводительством Готфрида Бульонского и вступлением в Иерусалим 15 июля 1099 г. Эмблемой ордена является восьмиконечный белый крест, который после перемещения ордена на Мальту стали называть мальтийским крестом. По мнению некоторых авторов, такой крест носили жители республики Амальфи в Южной Италии, основавшие в первой половине IX в. в Иерусалиме госпиталь для паломников. Отсюда название – рыцари-госпитальеры. В форме креста видят следующую символику: четыре конца
Почти двести лет история ордена Св. Иоанна была связана с Палестиной. После защиты от многочисленной турецкой армии города Акка в 1291 г. иоанниты были вынуждены последними из крестоносцев покинуть Малую Азию. Сначала они обосновались на Кипре, где у них была значительная собственность. И сейчас на Кипре производится вино, которое в честь рыцарей называется «Командория». В 1310 г. после нескольких лет борьбы с Византией орден завоевывает о. Родос, где затем базируется более 200 лет. Все эти годы иоанниты вели упорную борьбу с турками, добившись признания ордена как морской державы. После падения Константинополя в 1453 г. Орден Святого Иоанна становится единственным врагом турок в Леванте, то есть на Восточном Средиземноморье. В год «стояния на Угре» (1480 г.) иоанниты отбили атаку 70-тысячного турецкого войска. Однако следующее наступление, уже 200-тысячного войска, доставленного к Родосу флотом в составе 700 кораблей, отбить было невозможно. Султан предложил почетные условия капитуляции, и 1 января 1523 г. оставшиеся в живых рыцари на 50 судах покинули о. Родос. После скитаний в течение нескольких лет, в марте 1530 г., иоанниты согласились с предложением испанского короля Карла V принять в вечное владение город Триполи в Северной Африке, недавно завоеванный испанцами, но смогли удержаться там лишь до 1551 г. Тогда-то скалистый остров Мальта и стал приютом для ордена, получившего еще название Мальтийского. В 1565 г. под руководством магистра Жан де ля Валетта Паризо мальтийские рыцари выдержали четырехмесячные атаки превосходящих сил турок. Это в его честь получила имя современная столица Мальты. С конца XVII в. начинаются поездки русских на Мальту, с Мальтийским орденом в январе 1770 г. были установлены дипломатические отношения. Это было вызвано, как говорилось, прежде всего «политическими резонами».
Книгой о мальтийских рыцарях аббата Верто («История ордена Святого Иоанна Иерусалимского», 1724 г.) зачитывался молодой великий князь Павел Петрович. Во время русско-турецкой войны 1787–1791 гг. на русскую военно-морскую службу поступил итальянский дворянин, служивший ранее в австрийских войсках, Юлий Помпеевич (Джулио) Литта, которого судьба навсегда свяжет с Россией. Вспоминается мадонна Литта Леонардо да Винчи в Эрмитаже, подруга Карла Брюллова графиня Юлия Самойлова, внебрачная дочь Литты, выговоры камер-юнкеру А. С. Пушкину за манкирование придворными присутствиями, пристрастие к мороженому. Но это будет позже. А пока Литта служит в российском флоте, и дослужился он до контр-адмирала. В 1792 г. получил отставку. В 1795 г. он был назначен мальтийским посланником при дворе Екатерины II. Впоследствии он примет русское подданство, станет в 1797 г. графом, женится на графине Е. В. Скавронской и, дослужившись до чина обер-камергера (1826), умрет в Петербурге в 1839 г.
Новый период взаимоотношений с Мальтийским орденом приходится на начало царствования Павла I.
4 (15) января 1797 г. была подписана «Конвенция, заключенная с Державным Орденом Мальтийским…» о покровительстве ордену. В соответствии с конвенцией орденские владения в западных губерниях России, доставшиеся в наследство от Речи Посполитой, получили юридические права. Было учреждено Российское римско-католическое великое приорство из 10 командорств. Для его кавалеров были установлены особый мундир и правила ношения знака ордена. Только великий приор и командоры получили право носить орденский крест на шее; прочие кавалеры довольствовались малым крестом в петлице. Тем временем в связи с французской экспансией орден продолжал терять свои европейские владения. Возникла угроза и для самого острова Мальта. 17 (28) ноября 1797 г. были подписаны прибавочные статьи конвенции, учреждавшие еще три командорства в возмещение ущерба отнятых у ордена во Франции (их общее число составило 72). Договор был подписан Джулио Помпео Ренатом де Литтой [426] . Император Павел I получил тогда титул протектора ордена.
Граф Литта стал полномочным послом Ордена в России, его торжественный въезд в Петербург в ноябре 1797 г. в качестве посла и прием императором в Зимнем дворце запомнились современникам. Литта передал просьбу Павлу I стать покровителем Ордена. В завершение церемонии император принял от графа Литты привезенную им кольчугу и водрузил на шею знак ордена Иоанна Иерусалимского. После удара шпагой по левому плечу наследника престола великий князь Александр также стал мальтийским кавалером Большого креста. После аудиенции в Тронном зале кавалерские знаки Мальтийского ордена были поднесены Константину Павловичу, великим княжнам. Командорские, или большие, кресты получили также граф А. А. Безбородко, князь А. Б. Куракин.