Будни и праздники
Шрифт:
— Нехорошо рассуждаешь, Назар. Не по-партийному, — попыталась поправить его Муратова. Его промах уловил и Джахангир, тут же заговорил гневно-обличительно:
— И людей вот так же настраивает. В то время, когда труженики села напрягают усилия на решение продовольственной программы, он только о себе думает. Больше всех хотят заработать.
— Так ведь заработать, а не украсть, — осек его Назар и повернулся к директору: — Мы дадим совхозу высокий урожай, а совхоз нам — высокий заработок. Так ведь?
—
— По сорок семь наметили.
— Что-о?! — недоверчиво протянул директор. — Сколько?
— Больше не получится пока, — смутился Назар. — Новые сорта нужны, семена хорошие, техническое обслуживание. Если наладится все — на следующий год побольше возьмем.
— Марат Касымович не верит, что получите по сорок семь, — с улыбкой пояснила Муратова.
Назар пожал плечами.
— А меньше нам невыгодно. Это тот минимум, который даст нам высокий заработок. А что вас удивляет? Бригада уже получала по сорок центнеров, семь прибавим за счет…
— Когда получали по сорок?! — возмущенно вскрикнул Турсунов. — Кто у нас получал по сорок?!
— Шалдаев… — ответил Назар. — В прошлом году. Но ему занизили урожай на девять центнеров.
— Кто занизил?!
Назар перевел взгляд па Джахангира, как бы предоставляя ему право отвечать, но тот молчал.
— По-нят-но…
— А мне не все понятно, — сказала Муратова, поворачиваясь к Джахангиру. — Это подрыв социалистического соревнования и вообще уголовно наказуемое дело. Я требую письменного объяснения. Вы ведь любите писать, вот и потрудитесь завтра представить объяснение парткому. И еще вопрос. Почему в обязательствах отделения не показаны действительные цифры девятнадцатой бригады?
— Я им не верю, — вытирал с лица пот Джахангир, изо всех сил стараясь выглядеть спокойным и уверенным. — И не хочу вводить в заблуждение. Еще надо посмотреть, что они получат… — сказал Джахангир и запоздало возмутился, повысив голос: — Прошу оградить меня от грязных намеков Санаева. Я не занимаюсь очковтирательством, не подтасовываю цифры.
— А шалдаевские куда дел? — оборвал его директор и сказал Муратовой: — Готовьте партийную проверку.
К Джахангиру вернулось, наконец, самообладание. Заговорил уверенно и спокойно:
— Очень своевременно будет, Марат Касымович. Все проверим, выявим, разберемся. Да я сам пойду по бригадам, и выявим вес недостатки.
— Иди, — сказал директор. — Ты свободен.
Джахангир содрогнулся от такого пренебрежения и неторопливой походкой вышел из кабинета, не закрывая за собой дверь.
По просьбе директора дверь закрыл Назар. Когда он вернулся к столу, Турсунов успел перекинуться с Муратовой словцом и, озадаченно постукивая пальцами по столу, спросил:
— Слушай, а ты не хватил лишнего? Вы же тонкий сеете. И чтобы сразу по сорок семь…
—
— Какой уголь? Зачем?
— Ангренский, — улыбнулась Муратова. — Угольную пыль. Это же углерод, необходимый почвенным бактериям, а потом — и растениям.
— И ты все знала?
— Я говорила тебе, но ты отмахнулся. Впрочем, как и от «второй целины».
— Рано пахать ее. Сама видишь, техники нет. — Турсунов поглядывал на Назара, как на дорогое и бесполезное приобретение. — А вообще ты молодец, Санаев. Хозяйствуй и дальше так.
— Только договор подпишите, — напомнил Назар.
— Опять ты за свой договор?! Что за бумажная душа!
— Нам нужен документ! Иначе сорвется все, Марат Касымович. Остыли ребята. Говорят, разгонят нас скоро, не нужна тут такая бригада.
— А ты знаешь, это серьезное обвинение, — сказала, нахмурясь, Муратова. — Очень серьезное! Кому не нужна? Называй, раз говорят.
— Ну, зачем…
— Если в бригаде так говорят, то скоро весь совхоз говорить станет.
— С кого начать?
— С секретаря парткома.
— Вы же нам помогаете.
— Значит, не все мешают? Есть и такие, кто помогает. Продолжай. Директор?
— Ну, смелее… — подбодрил смутившегося Назара Турсунов.
— Не любите вы нас.
Турсунов оскорбился. Услышать такое он не ожидал.
— А вы кто для меня будете? Уж не племянники ли, чтобы любить вас?
— Подпишите договор.
— Ты эти приемчики брось! Ловить он меня будет. Обеспечь урожай сначала, а потом торгуйся и требуй любви. А то, знаешь ли, много таких было: обещают привезти на телеге, а приносят в горсти. И вообще, серьезнее себя веди. Ты официальное лицо, бригадир.
— Мешаем мы некоторым… Ждут взяток, подарков, дележку разную… Много желающих развелось. За удобрениями приехали — требуют: дай! За электросварку — заплати. Ездили за соляркой, налили нам три тонны, а записывают четыре. Говорю, вы ошиблись, мы три тонны взяли, а не четыре, а кладовщик рукой машет, чтоб уезжал скорей. Только как я уеду? Мы горючее всей бригадой экономим и не хотим свою экономию отдавать этому хапуге.
— Правильно ты все понял, — сказала Муратова. — А раз понял, станешь сознательно бороться, а не дергаться от каждого упрека. Чего они хотят? Чтобы ты смирился. Когда ты дашь, то и сам возьмешь, начнешь химичить, как ты говоришь, и завалишь дело. А нам нельзя его завалить.
— Поэтому прошу подписать новый договор, — сказал Назар.
— Чего там нового? — со вздохом пододвинул к себе листки директор, стал читать и тут же удивленно вскинулся, обращаясь к Муратовой: — Ого! Слушай, требуют возмещения убытков! Я им должен возмещать убытки!