Будни и праздники
Шрифт:
— Погоди! — остановил жену Шалдаев. — Как же это получается, сломаем лепешку, и все?!
— А что еще надо? — искренне удивился Джахангир.
— Зина дома? Зови, — сказал Степан Матвеевич. Варвара Ивановна поспешно ушла, а Джахангир стал приглядываться к хозяину.
— Степан Матвеевич, что-то вы… вроде как не хотите…
— Что вы, Джахангир Холматович! Как могу не хотеть, если дочь решила. Просто честь по чести надо. И вас уважить. Говорите же, родней станем.
Помалкивавший
— Степан Матвеевич говорит всегда: крепкими будем, как кулак, никакой шайтан нас не свернет.
Зина предстала перед гостями растерянная. Поздоровалась и взглянула на отца, ожидая разъяснений.
— Вот пришли сваты, — сказал хмуро Степан Матвеевич. Крепился, но все же не сдержал обиды. — Говорят, что вы уже договорились с Бекташем, а мы, значит, в последнюю очередь узнаем. Ну, спасибо, дочка, уважила…
— Папа, ты чего?
— Я — ничего. Если правда согласна — будем лепешку ломать.
— Какую лепешку?
— Да вон… — кивнул он на мать, выносившую из кухни стопку лепешек. — Хоть все разом.
— Это так говорится: лепешку сломали, — объяснил осмелевший Урун, — значит, договорились о свадьбе.
— Чтоб не сватался больше никто, — подчеркнул Шалдаев.
Зина поняла. Гордо подняла голову и выбежала из комнаты.
— Ну, вот видите, — с облегчением развел руками Шалдаев. — Не получится родства.
— Степан Матвеевич, она же девчонка, — втолковывал Джахангир. — Застеснялась. А мы люди взрослые, должны разъяснить, подсказать, направить.
Распахнулась дверь, вошла Зина с тыквой в руках, молча подошла к столу и положила тыкву рядом с лепешками. Так же молча вышла из комнаты. Джахангир смотрел на тыкву, не понимая.
— Что это?
— Тыква, — сказал Степан Матвеевич как можно спокойнее.
— Вижу, что тыква. Зачем она?
— Вам. Чтоб знали, что вам дали отказ. Тоже обычай. Не будет свадьбы.
Джахангир осознал позорный смысл подношения и покраснел. Урун пустился в объяснения:
— Как же так, Степан Матвеевич! Бекташ сказал, что давно они договорились. Потому и послал нас. Что ему сказать?
— А вот… — кивнул Шалдаев на тыкву, — отнесите это ему.
— Чтоб все видели? — сказал Джахангир, поднимаясь.
— В тряпку завернем.
— Пусть сам заберет, — повернулся Джахангир и вышел из дома, не прощаясь. За ним вразвалку плелся Урун и все недоумевал:
— Как же так, а?
Когда сваты ушли, Шалдаев засмеялся.
— Вот так Зинка! А ты-то, ты-то обрадовалась! Ах,
— Гуляла она с ним… Думала, любит.
— Про корову да индюков ты думала!
— А что, по-твоему, всю жизнь ни кола, ни двора своего не иметь — это лучше? Вот и думала я…
— А зачем ему надо, чтоб мы корову купили? Не знаешь? А ты подумай. Об этом очень даже стоит подумать!
— Не знаю.
— А ты все же посоображай. Триста совхозных коров голодают: вечно кормов не хватает, хоть силосуют для них и прессуют. А двести личных коров без всяких пастбищ и кукурузных полей кормятся. Чем?
— Достают где-то… Косят по обочинам.
— Это где же столько обочин?
— Ну, я не знаю.
— А он — знает! Заведешь корову — к нему пойдешь на поклон. Дайте кормов, пожалуйста. И он тебе даст! Три шкуры снимет да еще благодетелем останется. А как же, помог! Выручил! И ты его — благодари. И помалкивай.
— Если так все пошло, не даст он нам житья. Уедем давай, Степа.
— Только сначала поедим.
Но поесть Степану Матвеевичу опять не пришлось. Ворвался Бекташ, заметался по комнате.
— Зина!
— Нет ее. Тыкву можешь забрать, — сказал Шалдаев.
— За что? — стонал Бекташ. — Мы же договорились, что до уборочной… Варвара Ивановна, вы же знаете.
— Ничего я теперь не знаю, — отвернулась Варвара Ивановна.
— Да нет… Я же машину ей куплю, чтоб ездила… И она хочет… Да любит она меня, Степан Матвеевич!
— Есть будешь? — спросил Шалдаев.
— Чего? — не понял Бекташ.
— Да вот… дадут мне что-нибудь, наконец! — повысил голос Степан Матвеевич, и Варвара Ивановна побежала на кухню.
— Степан Матвеевич, помогите! — умолял Бекташ.
— Ты, парень, голову не теряй. Нет так нет — не судьба, значит.
— Из-за Назара все! Из-за дурацкой его безнарядки! Я же знаю, он никто был… Вот он был… — постучал кулаком по столу Бекташ. — А тут стал интересным, новые слова стал говорить. Повторяет чужое, как попугай.
— Еще и делает. Не заметил?
Шалдаев достал из серванта графинчик с настойкой.
— Давай выпьем для аппетита. А то у меня с утра его нет.
— А вон еще гости идут, — кивнула Варвара Ивановна на распахнутую дверь.
Вошла Зина, воинственно настроенная и возбужденная, и за ней тихо и робко ступал Назар.
— Здравствуйте, — отвесил Назар общий поклон, приложив руку к сердцу.
— Здравствуй, — кивнул Степан Матвеевич и предложил садиться за стол. — Прошу.