Будни самогонщика Гоши
Шрифт:
Но что мне с ней делать? Бросить не могу, пропадет. В лучшем случае попадет в лапы к какому-нибудь бренту – греть постель. Классические публичные дома здесь не приняты.
Придется везти в Кирах. Находить какое-то занятие. А потом объяснять Мюи, откуда в замке взялась иноземная красотка и что она там делает.
Неожиданно вмешался вездесущий старикашка.
– Я помог тебе разобраться с пришельцами. Уговор был – новая роща.
Точно…
– Конечно, Верун. Сегодня же еду к Клаю. Вот только кхары отдохнут.
Скоро тронулись, но шагом.
Хвост светлых волос, по длине и пышности не уступающий конскому, колыхался перед моими глазами. Аромат от них шел тонкий, одуряющий. Колени, сжимающие бока коровы, иногда касались женских бедер. Как назло, опять подкатило возбуждение. Наверно, не один раз пожалею, что не вопрользовался моментом.
Если бы Мюи узнала, ей было бы страшно неприятно. Но не смертельно. Правила морали здесь, как и в большинстве архаических обществ, гораздо лояльнее для мужчин. Верховный бог Моуи запретил прелюбодеяние, но мужику оно – легкий проступок, как бранное слово в неподходящем месте. А женское распутство карается строго. Не доросли здесь до равенства полов… и хорошо.
По пути Настя засыпала меня массой вопросов. Ей казалось, что она попала в сериал типа «Мир Дикого Запада», в средневековый антураж. Если не для съемок кино, то для туристов. Частично отвечал, частью отнекивался. Мол, доедем до места – узнаешь.
– А когда я вернусь домой?
О-о-о… Самый сложный вопрос.
– Слушай, твои папа и мама выложили шесть тысяч долларов за путевку в Мульд, и ты хочешь быстрее вернуться? Ты до такой степени потеряла память?
– Да, совсем не помню.
– Пройдет, – честно соврал я.
А потом разденется и увидит, что фигура уже не школьницы, грудь большая – женская, восемь лет не проходят бесследно… Надеюсь, я буду далеко. И не мне отвечать на «сто тысяч почему».
Есть, конечно, вариант – вычистить у нее из башки память о пребывании в Мульде и выкинуть в Россию, когда Верун организует новый портал. Но возвращение единственной из троицы, причем – с потерей воспоминаний, привлечет еще больше внимания. Нет, сама сюда влезла, так и неси ответственность за свой поступок.
Просчитывая возможные неприятности, я упустил из вида самую очевидную. Когда показался «дворец» Клая, Мюи тотчас выбежала из ворот навстречу жениху. Тому самому, что ехал, обнимая коленками красивую светловолосую тетку. Интересно, почему моя рыжая возлюбленная не обрадовалась?
Глава 18
В этот день многое шло не так, как мне хотелось.
Клай вцепился как клещ:
– Отдай наложницу. Десять динов! Мало? Двадцать! Не жаль и сорок. Но больше нет, пока урожай не продадут. Двадцать – остальное потом. Сколько скажешь.
Услышав слово «наложница»,
Мы торговались с брентом у стойла. Конь – конюшня, кхар – … кхарюшня? В Мульде есть сравнительно благозвучное слово для паркинга копытных. В общем, пока мы расседлывали животин, брент вцепился как клещ. Я отговаривал как мог.
– Подумай! Она даже не ант. Кожа и волосы светлые. Клыков нет. Не то, что у твоей дочки. Вот она – красавица!
– Не понимаешь, глей, молод еще. Есть в женщине такое, что поймет только опытный мужчина. И красива она тоже. По-своему. Хоть и непривычно.
– Запал? С первого взгляда?
– Еще как! – он схватил меня за руку. – Знаешь, как мама Мюи умерла, у меня ни одной женщины не было. Хрымки из деревни не в счет, – уточнил феодал. – А вот чтоб душа пела…
– Для благости души телу надо переспать с красивой бабой, а не хрымкой из деревни. Понимаю. Духовное дорогого стоит.
– Да нет же… В жены взять ее не смогу, я же брент и ант. А вот другом стать, холить ее, ублажать…
– Блажь – правильное выражение. И, здается мне, ты, дорогой тесть, не вполне понимаешь, кого хочешь пустить себе в дом.
– Кого же? – Клай аж дышать перестал, боясь услышать что-то непотребное про Настю. Наверно, был готов влепить затрещину будущему зятю.
– Начну с того, что отец у нее – тысяцкий. Она, по твоим понятия, не наложница и не просто благородных кровей, но куда выше тебя. Не веришь? Зови судью Мюррея, подтвердим.
– Ого…
– Я, кстати, служил под началом ее отца. В далекой стране. А попасть в нее можно только с помощью Веруна.
– Тем же путем, что ты попал?
– Примерно. Верун был дружен с моим дедом. Проблема в том, что туда больше не вернуться. Божье волшебство, знаешь ли. Оно изменчиво. Кроме того, Настя потеряла память. Ей двадцать четыре. А она думает – шестнадцать. Не знает, как очутилась здесь.
– Чудеса какие-то рассказываешь…
– Это еще не все. Или хватит, чтоб отговорить тебя оставить Настю?
– Не отговорил. Продолжай.
– Сюда она попала с двумя очень опасными типами. Одного я убил. Второй где-то бродит. Он – любовник Насти. Будет ее искать. Зовут – Артур. При себе имеет оружие, такое же, как у меня.
Вместо того, чтобы спросить – как найти Артура, как от него защититься, а лучше – убить, Клай простонал:
– Она его любит?
– Ты чем слушал?! Ушами или… – я махнул рукой ниже пояса. – Она не помнит его! Все равно, что ни разу не видела. И меня знает только по Мульду. Ей кажется, что раньше мы не встречались.
– А встречались?
– Да. И она меня отшила, если тебе интересно.
– Во как… А у меня есть шанс? Гош! Почему ты смеешься?!
– Есть-есть. Но при одном условии. Сажаем рощу Веруна. Над речкой на холме. Тогда мне не надо двадцать динов. Или Настя едет в Кирах. Найду ей место на кухне. Может, самогон гнать будет, там решим.