Будни самогонщика Гоши
Шрифт:
И так. Зерно есть, скоро на сто литров за сутки выйду. Экономическая безопасность глейства обеспечена.
Через месяц стена Веруна станет труднопроходимой на всем протяжении. Через несколько месяцев – непреодолимой, если только не строить над ней мост а-ля «Золотые ворота». Либо подкоп, но не уверен, что корни не уходят вглубь на километр.
У меня после всех отсевов обученная армия в сто десять человек. Готова воевать на кхарах и в пешем строю. Рекрутируется около двух с половиной сотен крестьян, на каждого есть легкие кожаные латы, деревянный щит и копье с кованым наконечником. Строй в обороне держат. Наконец, три десятка юношей обучены стрельбе из арбалетов, их тоже хватает:
Все! Можно привозить в Кирах Мюи и считать жизнь удавшейся. Строить каменный замок за каменной крепостной стеной. Несколько лет займет.
Но случилось как случилось. Так часто бывает. Ожидаешь удары с самых опасных направлений, получаешь с других – с неожиданных.
Глава 19
Процессия растянулась на добрую половину меры. Половину людей составляла личная гвардия короля Караха, в ней все десятники и сотники – чистокровные анты. Ехали слуги, повара, брадобреи и даже придворные музыканты – для комфорта. Пара верховных жрецов из главного храма Моуи – для спасения души. А еще судейские чины и королевские советники, они для деловой части поездки. Главным из вельмож был советник по фискальным делам.
Посетив южные округа, король прибыл к границе. Его появление вызвало переполох, пусть даже ожидаемый. Мюррей был в курсе, что августейшее величество близко, но не знал наверняка маршрут и график. Карах любил импровизировать.
Самое неприятное началось в королевском шатре, разбитом неподалеку от городских построек. Монарх предпочитал леса и рощи, а не тяжкий дух городских улиц. Поэтому останавливался на природе. Дворцов и замков ему хватало в столице и рядом с ней.
Облапанный гвадейцами у входа на предмет скрытого оружия, окружной судья ступил внутрь и вырастал вперед руки, нагнувшись в низком поклоне. Так велел этикет. Ниже прогнуться не получилось бы – мешал живот.
В стае придворных заметил высокого судью Ниодима. Выражение лица того ничего хорошего не предвещало.
Среди шатра стояла походная бронзовая печка. Труба уходила вверх, к отверстию в тканом потолке. Карах сидел подле печки в резном кресле с высокой спинкой и грел руки, протянув их к бронзе.
На самом деле, зима здесь на юге выдалась не холодной. Даже снег не выпал. А Карах, еще крепкий мужчина в свои шестьдесят, невысокий и сухонький, любил выставлять себя старым, нуждающемся в тепле. Тем самым, говорят, подталкивал считать его немощным. Кто забывался и начинал своевольничать без оглядки на дряхлеющего короля, моментально получал ответ. В лучшем случае – лишение поста и высылка из столицы. В худшем – петля.
В провинции Карах тем более мог не церемониться в выборе мер. Поэтому Мюррей нервничал. И Карах не обманул опасений, сразу подняв самую щикотливую тему – нир.
– Судья! Вот, советники мне рассказывают. Большая часть лучшего нира расходится по стране отсюда, с кордона, – он приподнял кубок, из которого доносился отчетливый аромат продукции Гоша. – Тебе известно?
– Конечно, мой король! Твои верные подданные стараются изо всех сил. Столице – самое лучшее!
Карах криво улыбнулся. В его взгляде читалось: кого намерен развести, провинциальный крючкотвор? Думаешь спрятаться за общими фразами? Не выйдет!
– Подати кто будет платить, друг мой?
– Так освобожден приграничный глей от податей. По твоему ордонансу, о, великий. Не только тот, что гонит нир, – все приграничные глеи и бренты тоже. Так с твоего батюшки заведено. Чтоб оставались дины прикордонную стражу держать.
– Учить меня вздумал? – король оставил кружку и сжал кулаки. Клыки, у антов-полукровок мелкие,
Отпираться было позно. Мюррей склонился вперед настолько низко, что потерял равновесие и повалился, побив коленки.
– Смилуйся…
Его увели.
А король, окинув взглядом придворных, спросил:
– Так прокатимся к глею-нирогонщику?
Взгляд этот означал: если проколитесь, на месте жадного окружного судьи может оказаться любой из вас. Кто желает быть следующим?
Никто не желал. Все выразили бурную радость продолжению пути на юг.
Поначалу Карах мне пришелся по душе. Во все вникал. Задавал толковые вопросы. Проехался к ограде Веруна. Когда священники Моуи начали возмущаться ростом могущества локального языческого божка, осадил их: все богоугодно, что на благо королевства. Дал понять, что не рад от известия, что столь важное глейство приобрел не ант. Но смягчился, увидев Мюи. Хоть детки вырастут антами, пусть – наполовину.
Первый банкет был под открытым небом. Не изобретая велосипед, тем более – единственный опять прикарманила моя рыжая, я использовал проверенный способ повысть настроение. Вспомнил первый, наверно, советский фильм про попаданцев в прошлое. Если удалось на экране… Подошел к музыкантам, напел им мелодию. Подобрали ноты, их больше чем на Земле. Но все равно – подбираются.
И над равниной в излучине реки поплыло: Счастье вдруг в тишине постучалось в двери, Неужель ты ко мне? Верю и не верю… Падал снег, плыл рассвет, осень моросила. Столько лет, столько лет, где тебя носило? [21]21
Слова Л.Дербенева. Песня из к/ф «Иван Васильевич меняет профессию».
Я отплясывл с Мюи и всячески давал понять: эти слова – о тебе и о нас. Королевская свита с каждым тостом все больше раскрепощалась. Нир делал свое дело. После исполнения на бис и третьего куплета гости орали хором, нескладно, но душевно и громко:
Вдруг как в сказке скрипнула дверь, все мне ясно стало теперь. Столько лет я спорил с судьбой ради этой встречи с тобой. Мерз я, где-то плыл за моря, знаю, это было не зря. Все на свете было не зря, не напрасно бы-ы-ыло!Короче, хорошо посидели. И хорошо повесилились. Жизнь удалась.
На второй день пребывания короля ужинали у меня в замке. Еще деревянном. Без Мюи. Августейший дал понять – разговор серьезный, мужской. Так что были вдвоем, кроме королевской стражи. Они – мебель. Да, крутились мои кухонные, метали на стол невиданные в столице блюда: драники, колдуны, мачанку. Уже со сметаной. Пока она из козьего молока, вкус – специфический. Коровы здесь мясные, тягловые да верховые, дойных нет.
Король пробовал борщ, удивлялся – как это суп может быть красным. Свекольный цвет – такого понятия здесь не знали по причине отсутствия свеклы. А у моих крестьян она с первой попытки уродила. Почвы хорошие, погода – загляденье, спасибо Веруну.