Будни Севастопольского подполья
Шрифт:
Кто-то дернул Костю за рукав спецовки.
— Тю, это ты, Петька? — удивился он. — А у меня сердце в пятки. Думал, жандарм. Откуда ты? Из-под земли, что ли?
— Из-под состава. Я давно поглядываю — ждал, когда все уйдут. Кузьма велел спросить: сколько будет «наших» вагонов?
— Три. Со стрелами.
— Вот это да! — В озорных глазах Петьки сверкнули голодные огоньки. — А когда будем пикировать?
— Об этом Кузьму и Саньку Калганова спроси. На пристани мы командуем,
VI
В обеденный перерыв Костя побежал на станцию узнать, как дальше действовать.
У входа в угольный склад он неожиданно столкнулся с Кузьмой, а тут и Саня, закончив заправку паровоза углем, подбежал к ним.
— Слыхали о приказе? — спросил Кузьма.
— Каком?
— Все дневные поезда отменены. Под Джанкоем наши разбомбили два состава. Теперь товарные будут отправляться только ночью.
— Ух и здорово, мать честная! Ночью нас ни одна собака не заметит, — возликовал Саня.
— Но тут, братва, есть закавыка, — продолжал Кузьма. — Первый поезд в десять ноль-ноль, и меня назначают в поездку. Буду вести состав с Костиными вагонами.
— А кто же ночью будет командовать? — встревожился Саня.
— Ты будешь. Тебе все карты в руки. Только запомни, Сань: ты в ответе за всех ребят, за каждый килограмм груза, — строго предупредил Кузьма. — Если сорвешь дело — перед всеми ответишь.
— Не бойся, не подкачаю. А вместо тебя возьму с собой в пару Мишу Шанько.
…Когда в сумерках Костя добрался до места сбора, среди развалин под единственной уцелевшей стеной дома его уже поджидали Коля и Саня с Мишей Шанько, Петька и его приятель Костя Попандопуло — юркий, с высоко вздернутыми ноздрями мальчишка по кличке Котофей. От нечего делать Петька и Попандопуло отыскали в мусоре толстую проволоку и, пробуя остроту трофейных ножниц, словно лапшу, резали ее на куски. Только здесь, когда Костя подошел к почерневшему от пожара проему окна и огляделся, он по-настоящему оценил Санину сметку.
Шагах в двадцати от развалин проходит шоссе, за ним напротив — высокий глинобитный забор с широкой снарядной пробоиной, а за ним — железнодорожная магистраль. Но главное преимущество — крутой подъем, где товарные поезда, выйдя со станции, не успевают еще взять разгон и движутся со скоростью пешехода. До станции — метров четыреста с гаком, в другую сторону — до тоннеля — и того побольше. Ни один патруль сюда не забредет. Ночью они боятся уходить далеко от станции.
Саня взглянул на светящиеся стрелки часов и сказал:
— Наши вагоны: десятый, одиннадцатый и двенадцатый от паровоза.
Не прошло и минуты, как все шестеро залегли в кювете с левой стороны главного пути. «Хорошо, что именно с этой — стороны, — подумал Костя. — С той — луна, а здесь будет тень от вагонов, поездная охрана не заметит. И перед тоннелем фонари и охрана на правой стороне».
На станции, как пара волчьих глаз, вспыхнули огоньки, и оттуда донеслись вздохи стоящего под парами локомотива.
По тому, как часто Саня поглядывал на часы, Костя догадался, что он нервничает. Впрочем, и у него самого кровь гулко стучала в ушах. Да и как не волноваться? Груза тонна. Не растерять бы. И как там, в Ушаковой балке? Обидно, если дело вдруг из-за чего-нибудь лопнет.
Саня тихонько толкнул локтем Костю и прошептал:
— Твой батька не подведет?
— Не подведет. Ему не впервой туда ездить.
Отец Кости служил конюхом при городской управе. Вороватое начальство экономило на фураже и потихоньку спекулировало им, а конюха заставляло по ночам выезжать за город косить траву на корм. Узнав днем, для чего нужна подвода, отец Кости запасся ночным пропуском, под вечер запряг пару битюгов, взвалил на бричку ручную тележку, положил косу с граблями и вместе с отцом Коли Михеева, у которого тоже имелся ночной пропуск, поехал на Корабельную сторону.
Со станции донесся протяжный свисток. Звякнули буфера. Поезд тронулся и стал набирать скорость.
— Готовьсь! — скомандовал Саня.
Паровозные фары были погашены. Вместо них впереди светился один маскировочный огонек, который медленно приближался. Поезд, лязгая буферами, натужно взбирался на подъем.
Вот уже мимо прошел паровоз. На площадке переднего вагона в свете луны мелькнул силуэт жандарма и тут же окутался облаком пара, который с шипеньем и свистом вырвался с двух сторон паровоза. Костя начал отсчитывать проползавшие мимо вагоны. Седьмой… восьмой… девятый… Пора!
Одновременно с Петькой он выскочил из кювета и, вспрыгнув на ступеньку вагона, подал ему руку. Дальше действовали, как условились. Костя, ухватившись руками за поручни двери, грудью поддерживал Петьку, а тот резал саперными ножницами проволоку пломбы и откидывал клямку. Паровоз не успел еще нырнуть в тоннель, как оба уже были в вагоне и захлопнули за собой дверь.
От тоннеля до Ушаковой балки минуты четыре хода. Костя посветил электрическим фонариком — все лежало на месте. Отыскав припрятанный мешочек с «пробой», он показал его Петьке.