Будьте как дети. Теофания детства
Шрифт:
Вера как любовь есть познание Бога, подобно тому, как я познан (1 Кор. 13: 12). Сии три суть едино. Детство, самое раннее, еще не погасшее в нас, есть событие, где мы можем узнать и познать себя в Боге, ощутить совершенную когда-то Его работу в нас – точнее, любовь, которая вошла в нас как мысль, взгляд и плоть и продолжает безмолвно трудиться.
Догадку об этом можно найти и в традиции ислама. В достоверном хадисе, который передается в сборнике имама Муслима, пророк Мухаммед рассказывает об этапах творения человека. Спустя 120 дней, говорит пророк, «Аллах посылает ему ангела. Ангел вдыхает в него душу» [40] .
40
Имам
Мы не участвуем в нашем возникновении, но Бог оставляет нам возможность осознать его. Надо уметь лишь ею воспользоваться, приблизиться к одному из тех очагов творения, мимо которых мы во взрослой жизни проходим, не обернувшись. Младенчество – это самый близкий, доступный каждому путь, когда мы, подобно Давиду и Иеремии, можем войти в мысль Творца о нас. «Войти в мысль» и откликнуться, раскрыть ее в потоке существования, находить ее отражения в предметах и лицах, нас окружающих.
Ибо и мысль Его есть Любовь, чье мышление совершается как таинство в материи мира, но прежде всего в устроении человека. Ему дано в этом таинстве соучаствовать: верой, разумом, особым зрением узнавать участие Бога в начале своего пути, слышать Слово, говорящее и безмолвствующее в нас в каждое мгновение бытия. Взаимодействие с Ним подсказывает нам, как научиться видеть и слышать то, что нам открывается, и как благодарить. Сохранять в себе следы или обещания Царства, начало которого сродни истоку нашего существования. Ибо: На Тебя оставлен я от утробы, от чрева матери моей Ты – Бог Мой (Пс. 21:11).
«Таинственно, как в первый день созданья…» [41] Память о первом дне нашего существования никогда не прояснится для нас. Речь вообще не идет о памяти, ни о той, которую хранит наш мозг, ни тем более о некой лирической «памяти сердца». Мы не можем и пытаться вспомнить то, что ушло, не коснувшись самосознания. Но возвращение к бессознательному началу жизни – один из путей возвращения к своему затерянному «я». (Когда-то это было открытием романтиков, патетическим прорывом к неосуществленной проекции себя в нафантазированное будущее.) О себе же самом «ребенок молчанье хранит» [42] . О нем знает Бог, а вслед за Ним, может быть, и подвижник, который развил в себе память о Боге, сумел справиться со своим «я», до неба вознесшимся, до ада низвергшимся (Мф. 11: 23; Лк. 10:15).
41
Строка из стихотворения Ф.И. Тютчева «Как сладко дремлет сад темнозеленый…» (до 1836 года).
42
Строка из стихотворения О.Э. Мандельштама «В игольчатых чумных бокалах…» (1933–1935).
И сказал Моисей Богу: вот я приду к сынам Израилевым и скажу им: «Бог отцов ваших послал меня к вам». А они скажут мне: «Как Ему имя?» Что сказать мне им? Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий (Ягве). И сказал: так скажи сынам Израилевым: Господь, Бог отцов ваших, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова послал меня к вам… Вот имя Мое навеки, и памятование о Мне из рода в род (Исх. 3:13–15).
Тот, Чье имя есть само бытие, открылся Аврааму, Исааку, Иакову, вошел в их существование, и ты, наследник их и потомок, получаешь жизнь от них – биологически и духовно – слитую с этим именем, соединенную с Тем, Кто сказал: «Я есмь Тот, Кто есмь» [43] . Боги народов (их всегда было много, у каждого племени – свой заколдованный лес или облачный Олимп) – идолы, которым надо было льстить и перед которыми трепетать, – всегда держались, нависали, высились, парили где-то поодаль. Им было мало бесплотности, чтобы явить свою власть, они должны были как-то «отобразиться», отвердеть в куске дерева или камня, сделаться жестким, видимым, стоящим напротив предметом, плакатом, портретом. Бог же отцов не был, Он есть, Его невидимое жилище
43
См. Исх. 3: 14–16.
Рождаясь, мы входим в реку бытия, исполняя первое из послушаний, возложенных на нас Богом: прикоснуться, причаститься к «тайносмыслу» начала. Осознать его неслучайность, его осмысленность, его заданность. «Мир как таинство» [44] , согласно изваянной формуле отца Александра Шмемана, означает прежде всего бытие сущего, за которым живет сокрытое «Божие есмь». Первое таинство жизни совершается при соединении Слова, через которое «все начало быть», с этой вещностью человеческой плоти как одеянием Его тайны. Из воления, любви, разумения Божия возникает человек, из жизни – мир человека.
44
Название статьи протоиерея Александра Шмемана, опубликованной в книге: Шмеман Александр, протоиерей. Церковь. Мир. Миссия. – М.: Православный Свято-Тихоновский богословский институт, 1996. С. 26–33.
О каких послушаниях идет речь? В первом из них – появлении на свет – нет того, что мы привыкли понимать под нашим «я»; в этом начальном акте нашего земного существования мы не участвуем. В нем мы повинуемся Разуму, вложенному в биологическую матрицу внутриутробного развития, соучаствуя пассивно в воле и личном или наследственном грехе родителей. Во гресех роди мя мати моя… (Пс. 50: 7). И все же каждое рождение – отклик на призыв, посылающей нам телесную жизнь из лона Жизни с избытком (Ин. 10: 10). Пройдет время, у нас представится возможность откликнуться этой Жизни, осязать ее сердцем как дело Отца.
Отец Мой доныне делает, и Я делаю (Ин. 5:17). Начинаешь чуть-чуть понимать эти слова, лишь когда задумываешься о происхождении человека. Откровение есть самораскрывающееся начало Бога, Творец продолжает творить мир из Самого Себя, и это глубинное Божие, которое на мирском языке называется любовью, проступает во всяком существе, но всего откровеннее в человеческом детеныше. Рождается человек, и Господь говорит в нем: вот Я (Ис. 52: 6)!
Рождение – это исполнение первого из человеческих призваний. Апостол увещевает нас облечься в нового человека, созданного по Богу (Еф. 4: 24). Речь идет о Христе, о том новом человеке, коим пред-создан, пред-назначен стать каждый из людей. Тот человек уже некогда пребывал в нас, родился вместе с нами, а затем скрылся на время. Обретение веры называют «вторым рождением». Когда мы «обращаемся», обретаем веру, находим Бога, мы рождаемся в того человека, которым некогда были, – да что там! – изначально еще остаемся. Остаемся где-то далеко и давно.
Бессознательное творения, заложенное в человека. Адам, созданный последним из тварей, несет в своей прапамяти всю работу Господню, бывшую до него. Начиная с того до-времени, когда Земля была безвидна и пуста, и Дух Божий носился над водою (Быт. 1: 2). Но и человек, проходя весь путь внутриутробного развития, соприкасается с тем Адамом, принимает на себя образ, запечатленный на нем до грехопадения…
Аще не умрет, не оживет… (1 Кор. 15: 36). Ребенок уходит в подростке, растворяется в зрелости, возвращается вновь в муже в возрасте Христовом (Еф. 4: 13). Несли человек – микрокосм, мир в миниатюре (святитель Василий Великий), то дитя – это зернышко имеющего вновь родиться Христа. Второе рождение, обретение веры – это начало прорастания зернышка. О том же – притча о семени, иное упало при дороге, иное на камень… (Лк. 8: 5–6).