Буду с тобой

Литвин Светла

– Угу, разглядывала мои губы, – бубнит Платон, прижимая подбородком часть бумаг к груди. 

– Что? Нет, тебе показалось. А по какому вопросу проверка? – перевожу я спешно тему разговора, а сама отступаю к двери. 

Платон пристально на меня смотрит и едва улыбается, снова отвлекаясь на документы.

– Некая Гулиева В. А. считает, что мы обманным путём разжились народными деньгами. Накатала на нас двадцать три заявления во все инстанции и в прокуратуре отметилась. Им проще проверку инициировать

и ничего не выявить, чем доказывать ей что мы честно выполнили капитальный ремонт и отчитались не то что за каждый рубль, а даже за каждую копейку.

– Осень, – пожимаю я плечами и выхожу из архива.

– Я к тебе зайду, – предупреждает Платон и переводит взгляд с моих глаз на мои губы. 

Ну вот.

Не успела расстаться с одним, уже с другим.

И кто я после этого? Что про меня подумает Платон? Нет, конечно, он будет рад зелёному свету, но рано или поздно мой лёгкий переход из одних отношений в другие даст о себе знать. Особенно если учесть что Маркелов ревнив. 

12

Платон приходит ко мне, как и обещал, но ему явно уже не до моих губ.

– Ты распечатала? – спрашивает он о документах, оставаясь на пороге моего кабинета.

Вид у него встревоженный и мне эта тревога передаётся словно вирус, по воздуху.

– Да, – отвечаю не сразу.

– Давай мне, – просит Платон.

Я бегу принтеру и убираю распечатку в папку, чтобы передать Маркелову. Краем глаза вижу, как он лезет в карман и достаёт из портмоне деньги. Подхожу к нему и между нами происходит странный обмен. Я отдаю Маркелову папку, он пихает мне деньги.

– Это что? – интересуюсь я, осторожно беря две тысячные купюры.

– Деньги на такси. Я сейчас в прокуратуру, не знаю сколько продержат, успею тебя забрать или нет, – отвечает Платон, снова просматривая документы, только теперь их копии.

– Сейчас даже не обед, если там ерунда, тебя же не станут там шесть часов держать?

– Угум, – кивает Платон, я даже не уверенна, что он понял, о чём я спросила. – Флешка есть?

– Да, было несколько штук, – сжимаю деньги в кулаке и возвращаюсь за стол.

– Скинь ещё на флешку сканы, – просит Платон и стоит на месте.

Значит, это нужно прямо сейчас, и я тороплюсь выполнить его просьбу.

– Ты же сказал, что это простая проверка, – снова говорю я, роясь в ящике стола в поисках флешки. – К чему так долго тебе быть в прокуратуре?

– Проверка простая, но я хочу всё решить, как можно скорее. У нас так-то тендер на носу. Мне с прокурорскими сейчас разборки не нужны, – объясняет Платон.

Я нахожу флешку, скидываю всю папку с документами по сто второму кварталу туда и подхожу к Платону.

– Не волнуйся, к ужину

я точно вернусь, – говорит Платон с улыбкой глядя мне в глаза и очень медленно забирает у меня из руки флешку.

Я нервно сглатываю и тренирую свою силу воли, удерживая взгляд на светлых глазах Платона.

– И хлеба купи, – быстро просит Маркелов, словно выводит меня из ступора.

– Ладно, – киваю я, когда за Маркеловым уже дверь закрывается.

Глубокий вдох. Ещё один. Нужно как-то продержаться хоть недельку. А ещё лучше две. А кто знает? Какие там нормы перехода из одних отношений в другие? День – это совсем мало. Два тоже смешно.

Мама очень негодовала со своими подругами, когда у нашей соседки умер муж, а через два месяца та уже начала жить с другим мужчиной. Год они перемывали на нашей кухне кости непутёвой вдовы. Считали, что она должна была страдать и рыдать на могиле, а не строить личную жизнь. Угомонились только когда та разродилась хорошеньким синеглазым мальчишкой.

Белов, конечно, не умер и траур по нему носить я не обязана, но сдаваться так просто Маркелову тоже странно. И откуда это спонтанное желание взялось?!

Злясь на саму себя, я отправляю Дашке сообщение с предложением пообедать вместе в столовой. Она могла наставить меня на путь счастья и оправдать мой поступок чем угодно, требуя сойтись с Платоном как можно скорей.

В обеденный перерыв встречаюсь с Дашей в очереди буфета. Она так удачно стоит крайней, что я пристраиваюсь сразу за ней.

– Ты чего это в буфет? Разбогатела? – интересуется подруга, когда я ставлю на поднос не только компот за двадцать, но и самый дорогой салат из всех, что есть на выбор.

Целых семьдесят шесть рублей за стограммовую порцию глухариного гнезда.

– Мне Платон дал денег на такси и хлеб. Две тысячи. Не знаю, на чём у нас можно десять километров за такие деньжищи проездить. Зарплата уже в пятницу, доложу, если что, – оправдываюсь я, сомневаясь тут же, что Маркелову взбредёт в голову забирать у меня сдачу.

– Сам бог велел гульнуть, да? – усмехается Романова и движется вперёд, выглядывая хищным взглядом аппетитные блюда в лотках.

– И мне очень нужно поговорить с тобой, – произношу я и Дарья поворачивается ко мне. 

– Про Платошу? – спрашивает она и губы её, покрытые ярко-бордовой помадой, растягиваются в довольной улыбке. 

Я киваю, но смотрю на эту помаду, соображая, где же я видела этот особый оттенок бордового.

– Тебе идёт этот цвет. Где-то я уже сегодня видела эту помаду... – 

– Я у Ларки взяла попробовать пробник и уже заказала полный размер. Ты не хочешь, что-то у неё купить? Она заказ собирает, через неделю раздаст. А тебе теперь не надо экономить, балласт скинула, вся зарплата твоя.