Будут неприятности (сборник)
Шрифт:
КАТЯ. Беда в том, что почему-то большинство людей думает, что в Москве им было бы лучше всего. Я, например, ни разу не встречала человека, который хочет жить только в Кзыл-Орде… Или в Гусь-Хрустальном…
ИННА ПАВЛОВНА. Ох, какая ты умная! Большинство-то живет не в Москве. Я по своей природе фермерша, крестьянка. Знаешь, какое у меня самое счастливое ощущение? Стоять рано утром босиком на чисто вымытом крылечке и звать кур. Цып! Цып! Цып! И чтоб ноги были босые, и коса на спине болталась, и сарафан был широкий, прохладный. И пахло бы еще не
КАТЯ. Сестра! А ты когда-нибудь так жила?
ИННА ПАВЛОВНА (смеясь). Ни разу! Но откуда-то сидит же во мне это ощущение. Я даже вижу свои ноги, полностью загорелые, без этих белых полосок от босоножьих ремешков… Ты знаешь, я ведь и родилась в рабочем поселке… У нас речка была за три километра. Не речка даже. Ставок. Пруд… Это, наверное, из книжек придумала я себе пасторальную картину.
Катя включает на магнитофоне обратную перемотку ленты. Потом включает звук. Громко, театрально звучит голос: «…щи сложены, надо запереть… Мы насадим новый сад, роскошнее этого, ты увидишь его, поймешь, и радость, тихая, глубокая радость опустится на твою душу, как солнце в вечерний час, и ты улыбнешься, мама! В дорогу!»
Цып! Цып! Цып!
Шипит, раскручиваясь, магнитофонная лента.
ИННА ПАВЛОВНА (тихо). Не надо нам в Москву. Ну как ей объяснишь это, нашей Марии?
КАТЯ. Но почему?
ИННА ПАВЛОВНА. Личные причины, сестра, очень личные…
КАТЯ. Боже мой, какие?
ИННА ПАВЛОВНА. Ты знаешь, сколько мне лет?
КАТЯ. Догадываюсь.
ИННА ПАВЛОВНА. А теперь догадайся, что когда-то давным-давно мне было столько, сколько Марусеньке. Ну, чуть больше…
КАТЯ. Если ты мне сейчас скажешь, что у тебя была старая, но не ржавеющая любовь, я скажу, что ты врешь. Ты одного своего Виташу любишь с колыбели…
ИННА ПАВЛОВНА. Все правильно. Еще раньше. Я его любила, еще когда и не жила. Такая длинная и широкая любовь, в которой я поместилась вся, без остатка…
КАТЯ. Ужасно.
ИННА ПАВЛОВНА. А я, думаешь, спорю? Ужасно.
КАТЯ. Фу! Я сказала чушь, а ты повторила. Прекрасно, Инка, прекрасно. Я тебе завидую.
ИННА ПАВЛОВНА. А я про что? Конечно, прекрасно.
КАТЯ. Что с тобой? Подожди. Мы ведь о переводе в Москву. Широкая и длинная любовь, ты, он – это личные причины?
ИННА ПАВЛОВНА (встряхнувшись). Зачем ты меня слушаешь? Зачем? Сейчас болтала, как фермерша, баба…
КАТЯ. Ну, не надо. Успокойся.
ИННА ПАВЛОВНА. А кто волнуется?
Резко выскакивает лента магнитофона.
КАТЯ. Как я испугалась!
ИННА ПАВЛОВНА. Это же магнитофон.
Аэропорт… Инна Павловна и Росляков провожают в Москву Громова и Катю. Громов и Росляков ушли к справочному, на авансцене Катя и Инна Павловна.
ИННА
КАТЯ. Я Алексея не представляю в семье. За это время, что он был здесь, привыкла к нему одному, не могу его представить с женщиной…
ИННА ПАВЛОВНА. Он хороший муж. Увидишь. Надежный, верный. Тебе бы, Катя, такой человек встретился.
КАТЯ (грустно). Вот! Уже образец нашли.
ИННА ПАВЛОВНА. Тебе второй-то раз лучше не ошибаться…
КАТЯ (нервно). Значит, как Алексей? А я, между прочим, не спорю. Алексей мне годится.
ИННА ПАВЛОВНА. Вот и хорошо. (Потом задумывается.) Я тебя, наверное, не так поняла? Или ты это и хотела сказать?
КАТЯ. Что это?
ИННА ПАВЛОВНА (испуганно). Катерина, не смей!
Возвращаются Росляков и Громов.
ГРОМОВ. Ну все, дорогие мои! Самолет подан.
Инна Павловна отводит в сторону Катю.
ИННА ПАВЛОВНА. Лапонька, золотко! Ты ведь языком болтала просто так? Да? У тебя ничего подобного в голове нет?
КАТЯ (обнимает сестру). Успокойся, ради бога! Все будет в порядке! Второй раз лучше не ошибаться. Ты права.
ИННА ПАВЛОВНА (радостно). Правильно! Умница. (Целует ее.) Ну, с Богом! Ни пуха тебе ни пера! (Целует Громова.) Всегда тебе рада, Лешенька, всегда.
ГРОМОВ. И все-таки, милые мои Росляковы, чует мое сердце, что скоро вы будете совсем, совсем рядом. Во что я в жизни верую свято – в женский натиск. Самая производительная движущая сила. А из Маруськи такая женщина вырастает!
РОСЛЯКОВ. Окстись!
КАТЯ (смеется). Погляжу, погляжу на вашу Дашу…
ГРОМОВ. Говорю сразу: тоже буря и натиск. Ну ладно, ребята, идите! Спасибо за все. Нигде так вкусно не ем, как у вас.
РОСЛЯКОВ. То-то!
ИННА ПАВЛОВНА. На здоровье! Звони и пиши, Катенька!
Громов и Катя уходят.
РОСЛЯКОВ. Теперь Маруську действительно не удержать.
ИННА ПАВЛОВНА. Виталий, а я ведь очень не хочу в Москву!
РОСЛЯКОВ. А я хочу?
ИННА ПАВЛОВНА. И ты тоже. Столько лет, и все не хочешь. Удивительно, да?
РОСЛЯКОВ. А что удивительного?
ИННА ПАВЛОВНА. Ну… Могло быть тебе все равно?
РОСЛЯКОВ. Не могло.
ИННА ПАВЛОВНА (тихо). До сих пор?
РОСЛЯКОВ. Слушай, я тебя не понимаю! О чем ты? На что вы все время намекаете, мадам?
Взлетает самолет.
ИННА ПАВЛОВНА. Я боюсь.
РОСЛЯКОВ. Это же самолет, детка! Элементарное средство передвижения.