Букет красных роз

Егоров Владислав Викторович

— А институтам они зачем? — удивленно спросил Харитонов, забыв и про академика Павлова и про Лайку с Белкой и Стрелкой.

Не для прогулок, известно, — пошутил Мордоворот (Андрюха так и поперхнулся от смеха) и потом уже серьезно разъяснил. — Лекарства на них разные испытывают, пока не подохнут, пересадки сердца там или почек делают, а то и пятую ногу к туловищу пришьют, сам на фотографии видел, — для баловства, наверное.

— Это называется эксперимент, — не удержался показать свою ученость Саша. — По-нашему:

опыт.

Мордоворот принял Сашину реплику за знак примирения и, будто только что не произошло между ними никакого недоразумения, обратился к работнику пищеблока:

— А где тут у вас склад оборудования, начальство просило ящики какие-то захватить.

— Да вон за поворотом метров тридцать, — тоже смягчившись, сказал Саша. — Мимо не проедете.

— Тридцать метров всего? — переспросил Мордоворот. — Ну, мы тогда, Андрюха, борт закрывать не будем. Чай, не убегут?

— Ну, вы даете, Михал Андреич! — восхищенно гоготнул Андрюха. — Как же они в мешках побегут? Это ж аттракцион получится!

— Бывайте, значит, — простился Мордоворот и не спеша направился к машине.

Заурчал мотор, и грузовик медленно покатился по обледенелому асфальту, лишь кое-где для блезиру посыпанному песочком. Как только заработал мотор, черный пес, который до этого лишь время от времени подавал голос, залился истошным, злым лаем. Так, не переставая лаять, в несколько прыжков перемахнул он снежную поляну и мимо Харитонова и Саши рванул за грузовиком.

Перед поворотом на дороге был, видно, ухаб, потому что машина сбавила и без того медленный ход и круто завалилась на правый бок, так что мешки сдвинулись к борту. Харитонову даже послышалось, что оттуда, из грузовика донесся тихий собачий визг.

И в этот самый момент черный пес, который уже бежал вплотную за машиной, прыгнул в кузов. Это был мощный, красивый прыжок. «Конечно же, его дрессировали», — невольно отметил Харитонов.

— Стой! — заорал Саша. — Стой, живодерная команда! — И, размахивая руками, побежал к машине. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Харитонов устремился за ним.

Грузовик остановился. Из кабины высунулся Мордоворот и недовольно спросил:

— Ну, чего там?

— Запрыгнул, — задыхаясь от быстрого бега, кричал Саша, — пес к вам запрыгнул!

Мордоворот встал на подножку, заглянул в кузов. Подбежавшие Саша и Харитонов увидели, что черный пес обнюхивает самый большой мешок и тихо скулит. Потом он поднял морду и посмотрел на людей.

— Ишь ты! — крякнул Мордоворот. — Видно, и впрямь промеж ними любовь. Ведь как умоляет, чтоб отпустил подружку.

Харитонов понял, что Саша уже рассказал собачникам историю этой любви.

— А, может, действительно, их отпустить? — предложил он робко. Мордоворот взглянул на Харитонова, словно увидел его впервые, и спросил с сомнением:

— А вы кем здесь будете, товарищ?

— Да никем, — замялся

Харитонов. — Просто отдыхающий.

— Что ж, гражданин хороший, могу и отпустить, — не без ехидства сказал Мордоворот. — Если вы их лично на воспитание возьмете. Гоните десятку — и вся недолга.

— Куда ж я возьму? Я приезжий, — совсем уж стушевался Харитонов.

— А тогда и нечего говорить, — закончил разговор Мордоворот и, несмотря на свою громоздкость, довольно резво вскарабкался на грузовик.

Черный пес не сделал даже попытки убежать. Он только поскуливал и умоляюще смотрел в глаза Мордовороту. Тот снял рукавицу, быстро схватил пса за холку и, очевидно, нажал на какой-то известный ему нерв, потому что пес повис в его руке, как большая тряпичная игрушка.

Прыщавый напарник тоже залез в кузов и спросил:

— Помочь, Михал Андреич?

— Так любовь, значит, промеж ними? — ухмыльнулся Мордоворот. — Пусть тогда напоследок вдвоем побудут. Развязывай, Андрюха! — И он пододвинул ногой мешок, который обнюхивал черный пес.

— Ну, вы и придумаете, Михал Андреич! — восхищенно крутанул головой Андрюха.

… Ветер дул прямо в лицо, слезил глаза, и чтоб заслониться от него, Харитонов поднял воротник, нагнул голову. Когда же выпрямился, собачники уже соскакивали с грузовика.

Теперь, значит, полный порядок! — удовлетворенно сказал Мордоворот, обращаясь к Саше.

Тот молчал.

— Ну, извиняй, чего не так! — развел руками Мордоворот и полез в кабину.

… Давно уже скрылся за поворотом грузовик, а Харитонов с Сашей все стояли посреди дороги.

Потом Саша сплюнул, крепко выругался и попросил у отдыхающего рубль.

1977 г.

На исходе лета

Начальник главка Борис Павлович Зайцев закрутил роман с экономистом планового отдела Натальей Алексеевной Иванченко. Об этом первой во всеуслышание объявила секретарша Бориса Павловича Тамарочка во время обеденного перерыва в буфете третьего этажа, где находилось в тот момент никак не меньше двадцати сотрудников, в основном женщин. Они-то и дали повод Тамарочке сделать это свое заявление, так как начали апеллировать к ней, что вот-де у соседей и колбаса «докторская» всегда есть, и огурцы свежие уже с неделю как дают, а у нас все из-под прилавка, и ты, Тамарочка, повлияла бы на начальство, чтоб дал он команду навести тут порядок, на что Тамарочка спокойно, но внятно ответила: «А начальству моему, между прочим, не до огурцов. Борис Павлович роман крутит с экономистом Иванченко». Тамарочка могла позволить себе вот так, на весь буфет высказаться, не взирая на лица, ибо сидела уже на чемоданах, собираясь ехать в молодую африканскую республику, куда на трехгодичный срок направляли мужа.