Букринский плацдарм, или Вычеркнутые из списка живых
Шрифт:
«Ну как вы там, мои дорогие? – вывел первую строчку Георгий. – У меня всё хорошо. Мы под Киевом. И, думаю, скоро освободим этот город от фашистов. Вчера переправились через Днепр. Большего написать не могу. Как там Лида, сестрёнка моя любимая? – рука Георгия замерла и перед его мысленным взором предстала Лида, Лидочка, его Лидуша, любимая сестрёнка. Светловолосая, смешливая, всегда доброжелательная. Они были с ней с детства не разлей вода. Лиду родители называли ласково «горлицей», а Георгия «соколом ясным». Вспомнив это, Георгий невольно заулыбался. Ему ещё много чего надо было написать родным.
Глава пятая
Георгий любил зиму и снег. Любил бор, который обступал его родной старинный город, стоявший на Иртыше. Но особенно он любил, когда сосны укрывались снежными шапками и в бору
Вообще хочу сказать особо о Марке Кирилловиче, об отце Георгия и моём деде. Он был мастеровым, прошёл Первую мировую войну и горнило Гражданской, но руки у него были золотые и они предназначались не для разрушения, а исключительно для созидания: он умел буквально всё. Он являлся прекрасным печником, сапожником, столяром, был слесарем от бога, рисовал как настоящий профессиональный художник, в общем, он был многогранен и очень талантлив. За чтобы не брался дед, у него всё спорилось и получалось отменно. Много лет он проработал на Арматурном заводе, а в войну его перевели в закрытый цех, работавший исключительно для фронта. А насколько интересна была его судьба?! Она достойна романа!
***
Ещё до войны он пареньком влюбился в одну из дочерей семипалатинского купца Чудинова, у которого тогда работал, но его хозяин категорически возражал и не желал даже слышать, чтобы «какая-та босота» породнилась бы с ним и женилась бы на их Катерине. Более того, этого наглеца, то есть моего деда, тогда ещё юношу, он прогнал взашей, но тут вскоре случилась революция, потом полыхнула Гражданская война, и в итоге установилась новая власть, которая и прижала вчерашних «хозяев жизни». И только благодаря мастеровитому и энергичному Марку бывшего купца не выслали в ссылку, как «чуждый классовый элемент». Да и, к тому же, взяв наконец-то в жёны любимую свою Катеньку, Марк с нею взвалил на плечи и содержание всей её большой семьи: братьев Константина и Николая, и сестры Зои, которые ещё были подростками. А другая сестра Катерины, самая старшая в их семье, во время венчания простудилась и просто за каких-то несколько месяцев сгорела как свечка.
Марк женился на Катерине в 1923 году, и, чтобы содержать целую ораву новых родственников, с утра до вечера вкалывал, причём вкалывал по-чёрному. Он не чурался никакой работы. Молодая, большая уже семья сняла крохотный домик по улице Красноармейской. В 1924 году в апреле у Марка и Катерины родилась дочка, которую они назвали Лидой, это и была моя мама. А через год с небольшим появился на свет Георгий. Марк не чаял души в своих детях, и всё что мог им давал. Так он научил сына рисовать, а когда заметил ещё и его тягу к музыке, то приобрёл для него скрипку, и Георгий, похожий во многом на отца, и тоже росший многогранным и талантливым человеком, быстро освоил этот инструмент и уже к тринадцати годам неплохо играл на скрипке. Но, всё-таки, больше всего мой дядя увлекался рисованием и мечтал именно на этом поприще раскрыть все свои незаурядные способности. Он хотел в будущем стать профессиональным художником, однако все его планы спутала война…
***
Георгий закрыл глаза и перенёсся мысленно на берега Иртыша. Его родной город был в основном застроен старыми одно и двухэтажными деревянными домиками. В центре было всего несколько каменных и кирпичных зданий: бывшая губернаторская резиденция, дома богатых семипалатинских купцов (в том числе Чудиновых, наших предков), женская гимназия, Воскресенский собор и ещё ряд общественных и частных построек, заложенных в девятнадцатом и вначале двадцатого веков, до Первой мировой войны. Какое-то время находившийся в ссылке в Семипалатинске знаменитый писатель Фёдор Михайлович Достоевский его, Георгия родной город, сравнил с «чёртовой песочницей». И это было в общем то совершенно справедливо. Семипалатинск нередко накрывали песчаные бури. И подобное явление происходило в городе, который находился не в центре степи, а на берегу полноводной
Марк Кириллович не любил рассказывать про Первую мировую войну, в которой он принял участие, но кое-что от него его дети всё-таки узнали. Самым памятным воспоминанием о Первой Мировой, как поняли Георгий и Лида, стал для их отца знаменитый Брусиловский прорыв на Австро-Венгерском фронте, когда русская армия глубоко вклинилась в Галицию и уже могла прорваться на Придунайскую низменность и оказаться в Венгрии. Марк с пиететом рассказывал детям о знаменитом генерале Брусилове, которого боготворили подчинённые, и который считался одним из лучших генералов в тогдашней российской царской армии. После разагитированный Марк перешёл со своими боевыми товарищами на сторону красных и успел повоевать против Колчака на Урале и в Сибири, но, получив серьёзное ранение, его отправили лечиться в Барнаул, ну а этот город как раз находился совсем неподалёку от его родного Семипалатинска.
Когда Марк встал, наконец-то, на ноги, то Гражданская война уже по сути отгремела и закончилась убедительной победой красных. Марка демобилизовали, и он вернулся в свой Семипалатинск. Здесь он вновь начал встречаться с любимой Катериной, и её родители, над которыми нависла угроза со стороны новой власти, на этот раз уже не препятствовали соединению двух любящих сердец.
Так и возникла у Марка Кирилловича семья, и он смог жениться на своей любимой.
***
К концу двадцатых годов семья Неустроевых поднапряглась и смогла выкупить домик по Красноармейской, Лида, а затем и Георгий пошли в школу, и оба они стали ходить в Первую имени Чернышевского, которая тогда считалась одной из лучших в городе. Она была основана ещё в 1895 году, как Первое женское начальное училище в Семипалатинске, а в конце 20-х годов прошлого века это училище преобразовали в семилетку. В 1928 году этой школе присвоили имя писателя революционера Чернышевского. В то время она уже считалась одной из лучших не только в городе, но и во всём Казахстане. Лида в неё пошла учиться в 1931 году, а Георгий в 1932-м. Оба они учились на хорошо и отлично, и их обоих хвалили преподаватели. Особенно они отмечали Георгия. Он был успешен практически по всем предметам. В нём души не чаяли учителя по труду и рисованию, и по русскому языку и литературе. Со своим светлым вьющимся чубом и голубыми глазами Георгий всё больше походил на молодого Есенина. В классе к нему и кличка приклеилась соответствующая. Прицепилась она к нему после того, как он стал регулярно оформлять школьные стенгазеты и нередко в них помещал некоторые стихи любимого поэта.
***
Где-то с середины седьмого класса на Георгия вдруг начали засматриваться девочки. Это были девочки как из его класса, так и одна из подружек сестры, которую звали Марией.
Маша была старше Георгия на полгода, но это была яркая, чернобровая брюнетка из важной семьи: отец её являлся директором Арматурного завода, на котором работал слесарем отец Георгия и Лиды, а мама занимала должность главврача в городском роддоме. Они жили несравненно лучше семьи Неустроевых (кстати, их дом с полуколоннами до революции принадлежал именно купцам Чудиновым, родителям Катерины, мамы Георгия и Лиды), но родители Маши оказались демократичными и смотрели доброжелательно на дружбу их единственной дочки с сестрой и братом Неустроевых. Однако через год эта семья переехала на Дальний Восток, так, как отца Маши перевели директорствовать в Комсомольск-на-Амуре, и дружба ребят сошла на нет. И тут у Георгия появилось новое увлечение, первая его настоящая юношеская влюблённость.
И это чувство оставило в нём глубокий след.
***
Его одноклассницу Таню, как лучшую ученицу и прекрасного знатока литературы, назначили не только старостой, но и редактором школьной стенгазеты, а к ней прикрепили в помощники Георгия, умевшего лучше всех рисовать. Они стали встречаться вне занятий, и постепенно их дружба переросла в нечто большее, так как они признались друг другу в своих чувствах. Таня была образцовой комсомолкой, но они по инициативе Тани уже целовались. Их особые отношения в классе заметили и ребят начали дразнить «женихом и невестой». Георгий дважды из-за этого даже дрался, но так и не смог ничего поделать, кличка к ним приклеилась намертво.