Булат Окуджава. Вся жизнь – в одной строке
Шрифт:
Приведём в заключение ещё только одну фразу поэта по этому поводу:
…Особенно православная церковь мне не симпатична. И дело даже не в этом. Просто я не люблю эту пышную обрядность, позолоту, мишуру, этих невежественных священников, которые ходят с этими крестами [17] .
После известных событий 1917 года монастырь в Шамордине постигло бедствие пострашнее пожара 1885 года. В 1923 году он был закрыт и разграблен, часть монашек расстреляли, часть отправили в ссылку. Всё порушили, поломали, загадили в одночасье. Растащили
17
Интервью Юрия Глазова, февраль 1991, Переделкино / Газета. 07.05.2004.
Добротные монастырские строения недолго пустовали. В здании Казанского собора разместился сельхозтехникум на семьсот курсантов, здесь готовили трактористов, комбайнёров и руководящих работников для колхозов: учётчиков, бригадиров. Там, где раньше возносились молитвы, теперь стояли сельскохозяйственные машины, а в алтаре в качестве наглядного пособия красовался огромный комбайн.
В храме, построенном когда-то в честь преподобного старца Амвросия, в войну разместился детский дом, а в большом двухэтажном здании, где раньше была монастырская больница, ещё до войны была открыта школа.
Учащиеся сельхозтехникума жили здесь же, в монастыре, а ученики школы были из окрестных деревень. Некоторым приходилось ходить в школу за десять километров. И только детдомовские жили прямо возле школы. Хоть в этом им повезло.
Там ученики, кстати, были не только деревенские, на территории Шамордино находился детдом для детей репрессированных, не политических, а уголовных, всяких… Спецдетдом. Ребята оттуда у меня в классе тоже были [18] .
18
Окуджава Б. Куда поступал Онегин / Интервью брала И. Ришина // Первое сентября. 1992. 17 окт. С. 3.
Откуда взял Булат Шалвович, что это был спецдетдом какой-то, непонятно. Мне довелось общаться с некоторыми из тогдашних обитателей этого дома, и они говорили, что их родители вовсе не были репрессированными – они просто умерли. Хотя, возможно, были и такие, о каких говорит Окуджава. Но, так или иначе, это был обычный детдом.
Учеников в школе было много, и учиться приходилось в две смены.
В маленькой, неказистой школе передо мной сидели девочки в платочках, мальчики в стоптанных сапогах, залатанной одежонке, тихие, послушные [19] .
19
Окуджава Б. Если бы учителем был я: Небольшой монолог в канун первого сентября. // Лит. газ. 1995. 30 авг. (№ 35). С. 6.
Не раз в своих описаниях Окуджава повторял, что школа была «маленькая, неказистая» – и это очень обижало его бывших коллег. Ничего себе «маленькая» – 600–650 человек учились, пусть даже и в две смены! Это была самая большая школа в районе, даже в Перемышле не было подобной. Но Булату Шалвовичу она запомнилась почему-то
Отапливалось здание плохо. Зимой в классах иногда стоял такой лютый холод, что на уроках замерзали чернила и приходилось пробивать лёд перьями. В повести «Новенький как с иголочки» Окуджава привёл даже такое сравнение, очень удачное для школы, находившейся в бывшем монастыре:
А школа холодна, как склеп…
Нет, дрова, конечно, завозили, но, видимо, на всю зиму их не хватало. Поблизости от деревни леса не было, и заготавливали дрова так: в лесхозе за несколько десятков километров лесу навалят и в речку Жиздру покидают, а в Каменке, что уже близко от Шамордина, встречают и вылавливают.
Вера Яковлевна Кузина вспоминает:
– Дрова когда привезут, а когда и нет, в рукавицах писали. А вторая смена – одна лампа семилинейная керосиновая на весь класс, чуть-чуть доску освещает, а кельи длинные, сидит там тридцать человек…
Об этом же есть и в повести:
Меднолицые мои ученики плавно приближаются ко мне из полумрака классной комнаты. Ко мне, ко мне… Они плывут в бесшумных своих лодках, и красноватое пламя освещает их лица. И я, словно бог, учу их простым словам, самым первым и самым значительным.
Водопровод и электричество в Шамордино ещё не пришли, несмотря на давние и громкие обещания лидера большевиков Ленина об электрификации всей страны. Впрочем, водопровод здесь когда-то был, до революции, конечно, но после «победы трудящихся» трубы потихоньку стали приходить в негодность и ко времени приезда Булата были уже полностью разрушены.
Мы уже говорили о разграблении шамординского кладбища. Но тогда, сразу после победы большевизма, кладбище полностью уничтожить не удалось – процесс разрушения трудный, требует времени. Завершить «работу» удалось лишь в 1956 году, уже после того как семья Окуджава покинула Шамордино. Вот маленький документик – письмо жителей Шамордина в районную газету, выходившую в Перемышле:
«В с. Шамордино было хорошее кладбище. Но за последние годы сюда стали пускать скот, который могильные холмики все затоптал, а зелень объел. По распоряжению председателя сельсовета Големинова зимой с кладбища срезали деревья для отопления сельсовета.
Жители возмущены таким надругательством над их чувствами и просят местные организации кладбище привести в порядок. Для этого много не надо – огородить его и рассадить зелень. Жители примут в благоустройстве самое активное участие» [20] .
20
Колхозный труд. 1956. 13 июня (№ 48).
Проблема небольшая, казалось бы, всего-то и надо – огородить кладбище и «рассадить зелень». Но ко времени моего первого приезда в Шамордино в конце девяностых местные жители не только не смогли мне показать, где была могила сестры Толстого, но и место, где было кладбище, затруднились найти.
Ученики из дальних деревень после второй смены, в девять вечера, шли домой в пургу, в грязь, в любую погоду восемь-десять километров, а завтра – снова в школу.
– Дороги не было, ходили в снег, в дождь в резиновых сапогах. Пока дойдёшь, полные сапоги воды натечёт, так и высушивали на себе, – продолжает рассказ Вера Яковлевна.