Бумеранг
Шрифт:
И тут её проняло.
Она забилась под тяжёлым телом, пытаясь сбросить, но Саньку было плевать. Вцепился обеими руками, содрал одежду, не особенно слушая, чего она там орёт. Прижал голову к покрывалу, не давая подняться. Силы были не равны.
— Покричи, покричи, — пыхтел он, протискиваясь в неё насухую, — люблю, когда баба погромче.
Голос сорвался. Она только хрипела, как животное, пока парень яростно вбивался, причиняя такую боль, словно что-то рвалось. Спустив ей на спину, шлёпнул по заднице с довольным гудением. Упал рядом, довольный. Как сытая пиявка. Юлька лежала и чувствовала, как по бедру стекает
— Целка, что ли? — изумился Санёк, заметив. — Хрена себе, новости. А я думаю, дикая какая-то, фригидная, что ли. А ты вон… Да не реви ты, чего ревёшь? Удел ваш бабий, ноги раздвигать. Привыкнешь, втянешься. Сама запрыгивать будешь, — хохотнул он, почёсывая брюхо. — Ты в следующий раз дрыгайся поменьше, тогда и больно не будет. Ты не ссы, не брошу. Я пока срок мотал, решил, жениться пора, остепениться. Слышь меня? Заживём. Деды хотят, чтоб я тут остался, навоз до самой смерти разгребать. Сами ничерта в жизни не видели, кроме забора своего, и меня так же хотят. Хрена с два! Сейчас бабла поднимем, поедем с тобой в город. У меня корешок один как раз откинуться через полгода должен, будем с ним дела мутить. Так что давай, сопли подбери, — сказал он, зевая. Не видел в темноте, что у неё ни слезинки из глаз не выкатилось.
Юлька ни слова не сказала, отвернулась к стене, слепо таращась. Чуть дёрнулась, когда поверх легла тяжёлая рука. Когда Санёк наконец захрапел, она выползла из медвежьих объятий и вышла на улицу.
Старики уже спали. Девушка зашла проверить, постояла на пороге комнаты. Думала, пробудится в ней что-то живое, хотя бы злость — но ничего не было. Как будто всё в ней стало вдруг механическим.
Она собрала сумку, сосредоточенно укладывая вещи, и руки её двигались сами собой. Пошла на кухню, влезла в банки с крупой, где старики хранили свои «похоронные». Тихо ступая, вышла из дома в ночь.
До шоссе она добралась на велосипеде, там же и кинула. Поймала попутку, добралась до автовокзала. И уехала в город, в котором никогда не была.
***
Денег хватило только на комнату в коммуналке — везде требовали задаток. Надо было срочно искать работу. Она пыталась приткнуться, звонила по объявлениям, заходила в каждую дверь, на которой висело «Требуется…», но везде получала от ворот поворот. Одних не устраивало то, что она иногородняя, другие требовали опыт. Работу предложил только владелец лавки с сухофруктами, да только из лавки той девушка вылетела пулей, когда почувствовала руку на коленке.
Тонкая белая полоса в жизни снова сменялась чернотой.
После деревни город пугал. Столько людей и огней вокруг, все куда-то спешат, машины несутся сплошной лентой. Она путалась в улицах и шарахалась от громких звуков. Ей нравилось здесь только вечером, когда толпы рассеивались, и вдоль набережной загорались фонари, а на проспектах — красивые вывески.
Юля плелась по ровным плиткам, стараясь не смотреть на своё отражение в витринах. Раньше она обожала своё лицо. Красоту, от которой никто не оставался равнодушным. Лучше бы родилась хромой и косой, с носом на половину лица — одно несчастье от красоты этой. Еле переставляя ноги, она добрела до перекрёстка. Остановилась подумать. Деньги таяли, как рафинад в чае. Где достать ещё, она понятия не имела. Кредит ей не дадут, работы нет. Хоть иди кошельки воруй.
Стайка кричаще одетых девиц, пасущихся у дороги, тоже её заметила. Одна, в ботфортах до бедра и микроскопической юбке, резво подскочила, пихнула в бок с наглым видом:
— Ты что тут встала, курица? — бросила она. — Это наша точка, двигай отсюда.
— Просто постоять нельзя? — отозвалась Юля, не желая ввязываться в склоку на пустом месте, но девица закусила удила.
— Пошла отсюда, я кому сказала! — хриплый вопль ударил по ушам. — Ты из тундры вылезла, что ли? Тут всё поделено, вали на трассу, пока я Олеже не позвонила!
Проститутка наступала, пихаясь растопыренными пальцами, хищный ноготь оставил царапину у локтя. Юля разозлилась. Обидно и больно, так ещё товарки этой когтистой поддакивали из-за спины.
— Отвали от меня, — рявкнула она, отталкивая руки, — где хочу, там и стою. Плевала я на тебя и на Олежу твоего.
Она была готова к тому, что девица кинется рвать ей волосы. Но та лишь злобно сощурилась, скривила надутые губы. Отошла к своим, развязно покачивая бёдрами. Демонстративно достала телефон.
Машина подъехала так быстро, что скорая позавидует.
— Она, — заорала девица в открытое окно тачки, тыча когтём в Юлину сторону. — Нашу точку заняла и права качает! Ещё накинулась, чуть свисток мне не попортила, сука бешеная. Небось из Мамедовых, у него все девочки отбитые.
Не успела Юлька опомниться, как её скрутили два здоровенных кавказца и сунули в тачку. Она обалдело обернулась — девица показала ей вслед средний палец.
Дом, в который её привезли, возвышался неприветливой громадиной. С перепугу девушка решила, что это какой-то бордель, из которого она просто так не выберется, так что кавказец, который пытался вытащить её из салона, неслабо огрёб. Она лягалась, пыталась выцарапать глаза, но привыкший к таким вещам мужик живо скрутил её и перебросил через плечо. В таком унизительном положении дотащил свою извивающуюся ношу через весь дом. Поднялся по лестнице и сгрузил на пол в просторном кабинете. Юлька покачнулась, затравленно озираясь. В глаза бросилась дорогая обстановка и сидящий за столом мужик с коротким ёжиком волос. Мужик выглядел малость удивлённым.
— Я не проститутка, — выпалила Юля, судорожно выискивая пути отхода. Путь к двери ей преграждал похититель. — Отпустите меня, я ничего не сделала.
— Завали, — доходчиво приказал кавказец с характерным акцентом. — Краля эта с нашей Снежанкой сцепилась. Вроде как поучить надо, да жалко, вон, материал какой. Вам как раз надо было, я и подумал…
Юлька затряслась, как осиновый лист. Заметила на столе ножик в блюде с яблоками и снятыми очистками. Если уж не отобьётся, так хоть живой не возьмут.
Мужик поднялся из-за стола. Под глазами мешки от недосыпа, щетина на щеках. Было в нём что-то монументальное, от чего девушка попятилась.
— Не поступила, деньги кончились и жить негде? — спросил он без обиняков. Тяжёлый взгляд просвечивал как рентген.
— Вам какое дело, — Юлька стиснула кулаки. От ужаса всё нутро тряслось, но она повторила: — Я не проститутка. Не заставите.
Ей показалось, что мужик еле сдержался, чтоб не закатить глаза.
— Работаешь на меня, — отрезал он. Добавил раньше, чем она успела что-нибудь выдать: — Горничной. Дом убирать будешь.