Бумеранг
Шрифт:
Так и стали жить. Брендовых шмоток и люксовой косметики у девушки больше не было, но она и не скучала. Иногда удивлялась про себя, что в дешёвых джинсах выглядит так же хорошо, как в тряпках от C'eline. Собирала волосы в хвостик, умывалась простой водой. И хуже от этого не становилась. Может, наоборот даже. Оценить, правда, некому — но оно и к лучшему. Чем дальше она была от мужчин, тем ей было спокойнее.
Шли месяцы, сезоны сменяли друг друга. Юля влилась в сельскую жизнь, нашла отдушину в ежедневных заботах. Научилась ухаживать за скотиной, даже коров доить, хотя поначалу страшно было —
Стало легче. Никто её не заставлял, не принуждал — сама вызывалась помочь там, где могла. О прошлом её не выспрашивали, но чтобы не плодить домыслов, часть правды она рассказала. Про мужа, от которого пришлось сбежать. История не такая уж редкая, так что старики поохали, да на том и успокоились. Если кто другое и подумал, так Юля о том не знала.
***
Даже спустя несколько лет Юля ни разу не пожалела, что осталась здесь. Исчезла городская изнеженность. Жизнь казалась простой и правильной. Она чувствовала себя совсем другой, даже выглядела иначе — окрепла, отрастила косу, которую скалывала в аккуратный пучок. С рук не сходили пятнышки мозолей, но во взгляд вернулась та мечтательная лёгкость, которая была с ней раньше.
В начале очередной осени явился внук стариков. Без предупреждения. Юлька в тот вечер, возвращаясь, остановилась у калитки — на закат полюбоваться. Тепло ещё держалось, а запахи уже наливались сочной осенней пряностью. Она смотрела, как облака горят розовым и оранжевым, придумывала, как завтра с самого утра пойдёт закидывать удочки в затоне. Там тихо всегда, безлюдно. Только стрекозы над водой носятся, как маленькие самолётики.
Позади скрипнуло. Она оглянулась и застыла — незнакомый молодой мужик стоял на пороге и разглядывал её. Рослый бычара с обритой под ноль головой. И вид у него был пренаглый. Воображение тут же нарисовало ей страшные картины.
— Я закричу, — сказала она, дрожа от испуга, — все сбегутся. И… И у нас ружьё есть!
Парень заржал:
— Я не вор, не кипешуй, — он двинулся ближе, — Санёк я. Тебе что, эти про меня не рассказывали?
Он мотнул головой в сторону дома.
— Какой Санёк? — промямлила девушка. В голове чуть прояснилось. — Саша? Который внук?
— Ага. Не знала, что ли?
— Знала, просто… Неожиданно как-то. Никто не говорил, что ты приедешь.
— Сюрприз, ёпта, — жизнерадостно рассмеялся парень. Потом подмигнул: — А ты, конечно, да… Дед сказал, красотка, но я ж думал как: в восемьдесят лет и лопата красотка. А ты вон какая конфета.
— Они говорили, что не знают, где ты, — нахмурилась Юля.
— Да всё они знали. Просто пугать не хотели. Тут люди такие, думают, раз на зоне побывал, то всё, не человек больше. Вот они и молчали. Ну, ничего, я своё от звонка до звонка, семь лет! И пусть хоть одна тварь косо посмотрит, живо по зубам насую. — Видя, что девушка напряглась, он приобнял её за плечи: — Да ты не боись. Если полезет кто, мне говори.
Старики были счастливы до умопомрачения. Дед Василь даже хромать перестал, а бабуля носилась по дому, как спринтер. Юлька приткнулась на кухне, резала помидоры
Бабушка Рая присоединилась к ней позже. Видать, заметила, что энтузиазм в Юльке пока не разгорелся. Посмеялась:
— Не укусит он тебя, чего спряталась. Хороший мальчишка. Бедовый, но хороший. Сел по-глупости, теперь уж что поделать? Оно знаешь, как — пути Господни неисповедимы. Испытание ему было, значит. Зато теперь заживём! Василь Петрович к нему когда ездил, так и сказал — чтоб как выйдет, сразу сюда. Папаша с мамашей-то от него отказались, тьфу. А нам и такой хорош. Правда ж?
Юля стучала ножом по доске. Не хотелось портить чужую радость.
— Конечно, — сказала она.
— В-о-о-от, — довольно протянула бабушка Рая. Повторила: — Заживём теперь. А там и детки пойдут, продолжение. Со внуками не понянчились, так хоть правнуков на руках подержим. Тебе самая пора рожать, засиделась в девках-то поди. Ларка всё злилась, что ты от её старшего нос воротишь, так теперь увидит, каким мужик быть должен. На её Витяху без слёз не взглянешь. Не то, что наш красавец.
Девушка ошалело моргала. Такого поворота она не предвидела. Опять за неё всё решили, так ещё и спрашивать не собирались, что она сама по этому поводу думает. Ей вспомнилась сказка про Дюймовочку. Как ту приютила добрая мышка, да только затем, чтоб за старого слепого крота замуж выдать.
Она не стала ничего говорить. Только решила накрепко, что найдёт новый дом. Выходить замуж она не хотела. Тем более так.
Санёк в этот вечер без внимания её не оставил. Особенно коленку под столом. Всё говорил, чтоб на булки не налегала — а то «свои булки разнесёт». Себе он казался очень смешным. Старики тоже хихикали, посматривали на них со значением. Юля почти не ела, даже сладости горчили. Кусок в горло не лез.
Подавив сытую отрыжку, Санёк довольно погладил себя по животу. Но вместо того, чтобы идти спать, позвал девушку прогуляться. Она бы и рада отказаться, замямлила, да тут вмешалась бабушка Рая:
— Иди, иди, — зашептала она заговорщицки, — небось, забыла уже, каково с мужиком-то. Я вам во времянке помягче постелила, если тут стесняетесь.
— Что? — Юля похолодела. — Да я не… Да я не хочу…
— Ой, да конечно, — захихикала та.
— Нехочуха какая, — заржал Санёк, уловивший чать разговора. — Во девки дают. Чуть дырку во мне глазами не проделала, а всё равно ломается! Ну не хочешь, так не хочешь, чего. Полежим, поговорим. Культурно.
С этими словами он подхватил её на руки и потащил из дома.
Юлька раньше всё думала, что могла сделать иначе на выпускном, как отвести беду. Прокручивала в голове раз за разом. И крепко верила — если вдруг в её жизни такое случится опять, драться будет насмерть. Кричать так, что весь город сбежится.
Но когда время пришло, она словно окаменела. Не могла даже звука выдавить. Её мозг нажал аварийную кнопку, отрубая возможность чувствовать — и тем самым загнал её в ловушку. Всё как во сне, будто не с ней. Санёк без особых проблем донёс её до времянки, уронил на застеленную чистым стареньким покрывалом постель. Юлька втянула воздух — ромашкой пахло. Так же, как от её одеяла.