Бумеранг
Шрифт:
Игорь с Мишаней поддержали чужие шуточки смехом. На такси добрались до Юлькиного дома и сгрузили у калитки. Она и сидеть не смогла, как подрубленная повалилась в траву.
Так её и оставили.
Настоящее
Больница хоть и была не из дешёвых, а всё же такие букеты здесь не каждый день видели. На Игоря глазели уже от входа, а того пуще — на гигантскую охапку чайных роз, которую он пёр. Даже такой рукастый мужик, как он, с трудом мог обхватить это творение флористов. Запах стоял на
— Там знаменитость какая? — слышилось из обсуждений за спиной. — Дочь президента?
Идти было страшно. Аж живот подвело. Страшно было смотреть в глаза той, чью жизнь разрушил до основания. Девять лет минуло, а всё будто вчера случилось.
На пороге палаты Игорь наткнулся на выходящего из неё Мишаню. Тот оторопело вытаращился на букет. Опомнился, вытолкал Игоря в коридор.
— Значит так, — начал он. Потом обернулся на палату и продолжил чуть слышно: — Наблюдающий врач сказал, у неё амнезия. Ничего не помнит.
— Как в сериалах, что ли?
— Каких, нахрен, сериалах? — зашипел Миша. — Это жизнь, дебила ты кусок. Черепно-моговая травма, стресс, мозг с таким не справился. Он много говорил, я в общих чертах понял. Так что следи за языком, я тебя умоляю. Не дай бог ляпнешь что-нибудь…
— Не учи учёного, — буркнул Игорь.
На душе неожиданно полегчало. Одна проблема снялась сама собой. Извиняться делом, а не словами — вот, что он может. И если Юля никогда не узнает, какую роль он сыграл в её судьбе — тем лучше для всех. И её больше ничто не потревожит, и он будет спать спокойно.
Игорь хмыкнул под нос, когда вошёл в палату. В хрустальной вазочке у кровати уже стоял букет роз. Такие же золотистые, только по масштабам букетик не дотягивал, конечно. Да, шикарных жестов Мишаня делать не умеет.
В этот раз Юля была в сознании. Смотрела прямо на него, выбивая взглядом почву из-под ног. Игорь чуть не споткнулся, но взгляд был рассеянный.
Не узнала.
— Привет, — дрогнувшим голосом сказал он. — Я вот… — замялся, — цветы принёс. Тебе ж всегда такие нравились.
— Красивые, — чуть слышно проронила Юля, глядя на букет. У Игоря защемило сердце от этого голоса. Тихого, слабого, как из-под земли. Он чувствовал себя последним идиотом, стоя тут и не зная, что сказать. Ему бы в ноги ей упасть, молить о прощении. Но так будет только хуже.
Лучше бы она плакала, вдруг подумал он. Если женщина плачет, её можно утешить. Подарить что-то, по голове погладить. Пообещать, что всё будет хорошо. А что делать, когда она такая — он не знал.
Она вдруг пошевелилась. Вроде как хотела руку протянуть. Игорь подошёл ближе, уложил цветы так, чтоб она могла их коснуться. Тонкие пальчики мазнули по шёлковым лепесткам.
— Мне нравится запах, — шепнула она задумчиво. Подняла прозрачные голубые глаза. В левом виднелись звёздочки лопнувших сосудов. — Ты Мишин друг, да? Он сказал, что кто-то должен ещё прийти сегодня.
Игорь трудно сглотнул.
— В одном классе учились, — сказал он, осторожно прощупывая почву. — С ним. И ты с нами. Совсем не помнишь?
Стоявший за спиной Мишаня пнул его
— Ох, красотища какая! У нас и вазы под такое не найдётся, наверное. Только в ведро если.
— Да не важно, — кивнул ей Игорь, — давайте так.
Юля безучастно наблюдала, как монструозный букет с шутками и прибаутками ставили в воду, как ставили его на окно. Как Миша всё передвигал типа подальше от края свой букет, чтобы тот в итоге заслонял Игорев. Тот только хмыкнул. Потом заметил, что девушка закрыла глаза.
— Пошли, — настойчиво подёргал за рукав Миша. — Ей покой нужен, тут и так проходной двор всё утро. Юль, — позвал он шёпотом, — тебе принести чего-нибудь завтра?
Но она не ответила. Заснула, наверное.
— В полицию звонили? — спросил Игорь, едва они вышли.
— Само собой. Только толку ноль, если свидетелей не было. Предохранялись, уроды. Или урод. Пробы из-под ногтей взяли, если рожу кому расцарапать успела, может и найдут чего. Но я бы сильно не рассчитывал.
— Врачи что сказали?
— Осмотрели. Синяки, ушибы. ЧМТ. Одно запястье вывихнуто, сопротивлялась. Ну и… — он запнулся и покраснел. Отбарабанил, явно цитируя чужие слова: — Следы насильственного проникновения на наружных половых органах.
— Пиздец какой-то, — протянул Игорь. Он вдруг встрепенулся: — Какого хрена тут одни медсёстры бегают? Где зав. отделения? Где главврач?
— Угомонись, — цокнул языком Миша, — мир и без твоих усилий вращается. С кем надо было, я поговорил. Палату оплатил, лечение, то-сё. Я, знаешь, тоже не пальцем деланный, могу позаботиться. И виноват перед ней по гроб жизни. — Он вдруг застыл посреди коридора, как в пол врос: — Когда её выпишут, заберу к себе.
Игорь так и разинул рот. Но ничего не сказал, только задумался.
Глава 2
Юля вдруг забоялась выходить, когда машина остановилась перед домом. Испуганно смотрела через стекло, жалась к сидению. Хотя проблем на выходе из больницы не было, девушка спокойно сидела в кресле-каталке, вставать с которого сопровождающие категорически запретили. Её лица почти не было видно за очередным букетным монстром, купленным Игорем. За две недели реабилитации он превратил Юлину палату в какую-то цветочную выставку. По вазе на каждый квадратный метр, в каждом букете можно трёхлетнего ребёнка спрятать. Миша сперва решил, что тот выпендривается, пыль в глаза пускает — и бесился от этого страшно. Пошлость, звенящая пошлость. Но глядя, как девушка тянется к цветам, как трогает нежные лепестки, смягчился. В самом деле, что хорошего она видела в последние годы? А цветы — красота универсальная, всем понятная. Один раз он подглядел, как она вытянула розовую камелию из букета, провела лепестками по губам, и решил — хрен с ним, с Гарькой. Хоть какой-то толк от его баблища.