Бунт. Книга II
Шрифт:
Федор Сукнин потемнел лицом, прислонился спиной к стене острога, медленно опустился, содрогаясь в рыданиях, сел на камень, лежащий тут же, у стены, уронил голову на руки и затих.
Стрельцы в замешательстве затоптались на месте, Ефим и Данило подошли к есаулу, взяли его под руки, пытаясь поднять на ноги.
– Да идите вы к…! – закричал Федор, снова сев на камни, беззвучно плача.
– Ладно, не трожь его, – посоветовал Данило Ефиму, – пусть поплачет – легче будет.
– А дети-то ее где? – снова подступил с вопросом к стрельцам Ефим.
– Сказывал
Заслышав это, Федор соскочил с камня, выхватил из дорогих ножен саблю, закричал:
– Где этот дьяк живет, сказывайте! – и пошел с обнаженной саблей на стрельцов. Те быстро юркнули в небольшую дверь и задвинули засов.
Федор стал ломиться в ворота, крича: «Скажите, где он живет».
Вокруг стала собираться толпа горожан, стрельцов. Ефим схватил в охапку есаула и, как только тот ни отбивался, поволок его на другую улицу, уговаривая: «Погодь, Федор! Погодь! Мы еще вернемся сюда, отомстим им за все, и за твою женку, и за деток твоих!»
4
Степан Разин не спешил появляться в городе. Только лишь разговаривал кое с кем из казаков, интересовался, как приветили их там, как идет торг, не обижают ли их служилые и городское начальство.
Казалось, что Астрахань атамана не очень-то интересует, что занят он, в основном, с молодой княжной. И, действительно, атаман с ней возился, как с ребенком. То, уложив персиянку на пуховую постель, забавлял ее драгоценными узорочьями, то носил по шатру на руках, целуя в губы, то она, обвив его руками за шею, серебряным гребешком расчесывала ему бороду и звонко хохотала.
Казаки недоумевали, говоря меж собой:
– И что это батько в город даже не кажется, не погуляет с нами по Астрахани?
– И что он нашел в этой бабенке? Ни тебе груди, ни заду, тонкая и гибкая, как змея?! – с сожалением как-то заметил Иван Красулин.
– Погодите, ребята, дайте срок. Появится еще атаман в городе, нагонит страху на воевод, – успокоил всех Фрол Минаев.
– Даже не верится, что так будет, – засомневался Иван Чемкиз и ревниво добавил: – Правду говорит Иван Красулин, нашел он что-то в этой басурманке, ни на шаг от нее не отходит, – и, плюнув на землю, добавил в досаде: – Будь она неладна!
– Глядите, ребята, однако, батько пожаловал на берег! – крикнул кто-то из казаков. Все обернулись туда, куда показывал казак.
Степан Разин в сопровождении ближних есаулов шел к своему стругу. Казаки мигом устлали лодку дорогими коврами. Атаман, поддерживаемый с боков казаками, вошел по шаткому мостку на свой струг, уселся на носу лодки и крикнул:
– Отчаливай, казаки! Поплывем в гости к воеводам в Астрахань!
Ударили весла, помчался атаманов струг к астраханской пристани. Ефим, хватив чарку вина, подмигнул казакам, взъерошил русые кудри и запел:
А и теща, ты теща моя,А ты чертоваАстраханцы у пристани, увидев атаманов струг, собрались в толпу и с нетерпением ждали, когда причалит эта лодка. По городу прошел неведомо кем переданный слушок: «Разин плывет!» Отовсюду спешил на пристань народ, чтобы воочию увидеть необыкновенного атамана. Неизвестно откуда выползли на свет нищие, голые и работные люди. Также пришли взглянуть на Разина богатые купцы, приказчики, стрелецкое начальство, иноземцы.
Анна Герлингер тоже явилась на пристань, чтобы поглядеть на атамана и убедиться – у казаков ли ее брат Данило, жив ли он, или сгинул куда.
Наконец, к пристани причалил первым атаманов струг, а за ним еще несколько лодок. Разин степенно сошел на берег, поклонился в пояс народу, молвив:
– Здравствуйте, астраханские люди!
– Здравствуй, батюшка Степан Тимофеевич, радетель наш и защитник! – кричал в ответ народ.
В окружении ближних казаков пошел Разин сквозь раступившуюся толпу, разбрасывая горстями золотые и серебряные монеты.
Люди тянули руки к атаману, старались коснуться рукой его одежды, плакали в умилении, кричали:
– Слава Степану Тимофеевичу! Слава нашему защитнику и благодетелю!
Анна Герлингер старалась тоже протиснуться сквозь толпу, разглядеть атамана поближе. Приложив большие усилия, женщина все-таки пробралась к Разину, а когда толпа раступилась, пропуская его и есаулов к городу, Анна оказалась в первых рядах, и сразу же ее глаза встретились с глазами Степана Разина. Взгляд атамана был пронзителен, в нем играли искорки, но он не пугал ее, а притягивал. Уженщины от этого взгляда как будто что-то дрогнуло в душе. Анне вдруг захотелось быть рядом с этим сильным человеком и еще глубже заглянуть в его темные, необыкновенные глаза.
Разин на секунду задержал взгляд на Анне, немного задел женщину, проходя через узкий проход расступившейся толпы. Анна Герлингер стала разглядывать сопровождающих Степана есаулов и среди них увидела Ивана Красулина. От удивления женщина даже приоткрыла рот, прошептала: «Так вот куда пропал мой миленок! А люди говорили черт знает что!» Вспомнив свою давнюю любовь с этим могутным стрельцом, Анна затрепетала, и сердце гулко и учащенно забилось в груди. Женщина с дрожью в голосе крикнула: «Иван!»
Красулин, идя рядом с ее братом Данилой, оживленно о чем-то говорил, не обращая внимания на крик Анны. По-видимому, не расслышал он зова своей давней зазнобы.
Анна опять крикнула: «Иван! Иван Красулин!»
Казак встрепенулся, заслышав давно забытый голос, огляделся по сторонам. Наконец, встретившись взглядом с кричащей женщиной, Красулин узнал Анну, подошел к ней, ласково обнял, прошептал ей жарко на ухо: «Жди меня вечером! Приду погостить!» – и, улыбнувшись, заспешил за атаманом.