Бунтарка

Тиган Линетт

Но всё оказалось не так просто и радужно, как сказал Мирослав. По прибытию в участок, я его не видела, как и объяснений от холенного мужчины в строгом костюме. Меня действительно посадили сюда, как преступницу, не давая возможности с кем-либо связаться.

Я вымучено вздохнула очередной раз, поглядывая на открытую дверь допросной. Я сижу одна уже на протяжении часа. Меня гложет беспокойство за Кирилла до щемящей боли в груди. Я ведь не всё ещё не знаю, что с ним, как он… Жив ли вообще? А угрозы Стаса с каждой

секундой всё больше обосновываются в моей голове, загоняя в клетку переживания и страха. Вдруг, я совершила ошибку, доверившись Миру? Вдруг Ковалёв действительно может навредить Киру? Что, если он уже это сделал?!

Поддаюсь импульсивности и подпрыгиваю на ноги, подлетев к двери допросной, резко распахивая их в жгучей уверенности, что нужно срочно предпринять попытку добиться телефонного звонка или найти Дымарского. Невозможно сидеть сложа руки в такой напряженной ситуации!

Но я совсем не ожидала увидеть вздрогнувших родителей, когда я едва не вынесла дверь ногой. Они изумленно осматривают меня, а я их, не веря своим глазам. И в этот момент я впервые за всё время поддаюсь эмоциям, громко всхлипывая, бросившись в объятия ошарашенных родителей. Меня трусит от подступившей истерики.

— Мама… Папа… — они оба принимают от меня объятия. Мама тоже начинает плакать, а папа с угрожающей серьезностью осматривает моё состояние с повышенным вниманием уставившись на моё лицо.

— Детка, — голос мамы дрожит, — всё хорошо. Мы здесь… — она крепко сжимает меня в объятиях, стирая мои слезы мелко подрагивающими пальцами.

— Я всё объясню, клянусь… Но скажите, вы знаете, что с Кириллом? Где он? — шепотом спрашиваю я, с болезненно надеждой заглядывая в глаза отца и матери. — Он… Жив?

Они, не сговариваясь, оборачиваются. И я вижу Кирилла, который прижимает к своему лицу полотенце, мирно беседуя с Мирославом в стороне. Он замечает меня, и бодро улыбается, махнув рукой в знак приветствия. Только в следующую секунду он сразу же морщится, прикладывая руку к ребрам, покашливая.

Срываюсь с места и оказываюсь за считанные секунды рядом с парнем, но не решаюсь к нему прикоснуться. В близи он выглядит плохо. Кирилл потрепанный, грязный и весь в крови. Смотрю на него с обвинением и заплывшим взглядом из-за слез. Разве можно так заставлять меня нервничать?!

— Всё в порядке, Лиса. Прости, что задержался, — говорит он положив руку на моё плечо и я не выдерживаю, порывисто обнимаю его, прижимаясь лицом к его груди. — Тише, крошка, у меня, кажется, пару ребер сломано.

Я вздрагиваю, пытаясь отстраниться, но Кирилл не выпускает меня из легких объятий. Ощущаю, что он слаб и его качает из стороны в сторону, поэтому встаю сбоку и аккуратно придерживаю его, протянув руки через его торс и заставляя подпустить меня ближе, чтобы он удобно приобнял меня и смог опереться на мои плечи.

— Вам

стоит ещё задержаться на пару часов и дать показания, а затем всех вас отпустят домой, — говорит Мир, обращая на себя наше внимание.

— Меня уже допрашивали.

— Что? — непонимающе спрашивает Мирослав. — Кто?

— Не знаю. Мужчина в костюме, представился… Другом и юристом, — я обвожу взглядом пространство и цепляюсь взглядом за двери допросной, в котором видно этого человека в прозрачном окошке. — Вот он, — киваю я, понимая, что сейчас этот мужчина беседует с Ковалёвым.

— Ты же ничего не говорила? — напряженно уточняет Мирослав, посуровев. — Ермолаев — юрист Ковалёва.

— Нет. Я ждала тебя или нашего семейного юриста.

— Хитрая Лисичка! — хмыкнул парень, довольно кивнув. — Нам стоит всё обсудить и быть аккуратными. Здесь и вправду много прихвостней Ковалёвых.

— Сначала вы все объяснитесь, какого черта происходило, — огрызнулась я, понимая, что за эти пару часов едва не лишилась рассудка от переживаний и пережитых событий этим долгим вечером.

— Нам тоже интересно услышать объяснения, Кирилл, — поддержал меня отец, встав напротив нас с мамой. Я мельком кинула на него взгляд в знак благодарности, но так и не смогла его отвести — родители держались вместе, тесно прижавшись друг к другу. — Я оставил на тебя нашу дочь, доверившись, а теперь мы все в участке и слышу я отнюдь не глупое стечение обстоятельств. На Василису покушались, а ты и словом не обмолвился!

— Пожалуй, это будет долгий разговор… — хрипло соглашается Кир и его ведет в сторону, из-за чего я взволнованно в него вцепилась мертвой хваткой. Он зашипел, а я испуганно вжалась в него ещё теснее. — Извините, голова немного… Кружится, — слабо выдал Бессонов и начал слабеть буквально на глазах.

— Кирилл! — вскрикиваю я, пытаясь удержать его на ногах.

— Упрямый идиот, — зашипел Дымарский и подхватил парня с другой стороны. — Его нужно показать доктору.

— Теперь можно и к доктору, — тяжело дыша, соглашается Кир, рассеянно поглядывая на меня. — Всё в порядке, Василиса. Меня свалить с ног не так уж и просто.

— В порядке, как же! — причитает Дымарский усаживая парня на стул. — Я позабочусь о нём, а вы возвращайтесь в допросную, — говорит Мир мне и моим родителям.

— Не подпускай к нему никого. Ковалёв мне угрожал поквитаться с ним. У тебя есть проверенные люди? — тихо шепчу я, стараясь чтобы этого не услышали мои родители.

— Не беспокойся, Лисичка, он мне ещё должен кучу бабок, чтобы я так безалаберно доверил этого храбреца кому-попало.

— Василиса! — поправляю я Дымарского в унисон с хриплым стоном Кирилла, а затем вижу, как его глаза закрываются.

— Кир? — он больше не отвечает нам, отключившись прямо здесь, на стуле.

***