Буревестник

Думитриу Петру

Их принял тот же секретарь обкома, который только что беседовал с Адамом, и принял любезно, заявив, что он очень доволен тем, как они там, у себя на судне, блюдут честь и чистоту партийных рядов.

— Ну, а как у вас насчет работы? — поинтересовался он. — Здесь только что был товарищ Жора, который рассказал мне немало интересного…

Грузно, неуклюже сидя против него на стульях, они переглянулись.

— Все в порядке… — сказал Прециосу. — Мы сообщили областному комитету об инциденте с этими бандитами…

— Да, да, очень хорошо!

— …

Только вот товарищ Жора не очень-то нам помог, — продолжал Прециосу.

— Как так?

— Всякий раз, как мы обращались к нему за советом, за помощью в работе, он сторонился, предоставляя нам самим разрешить все трудности…

Секретарь весело рассмеялся:

— А вы хотели, чтобы он работал за вас? — спросил он со свойственной ему иронией.

Прециосу почувствовал, что он встал на ложный путь. В ту же минуту Прикоп больно наступил ему на ногу тяжелым сапогом.

— Я, может, не так выразился, — смущенно засмеялся Прециосу. — Мой глупый язык выговорил не то, что я хотел сказать… Я имел в виду известный вам инцидент, в котором товарищ Жора не оказал нам помощи…

— Как так? — удивился секретарь, недоверчиво глядя на Прециосу.

— Он даже не присутствовал на заседании, — сказал Прикоп.

— Где же он был?

— На промысле, с рыбаками. Вообще он проводил больше времени с рыбацкими бригадами, чем на пароходе, с судовой парторганизацией…

— Ага, понимаю, — сказал секретарь. — Он слишком много беседовал с рыбаками? Мало бывал на базе?

В его глазах зажглись задорные огоньки.

Прециосу растерялся. Прикоп поспешил ему на помощь:

— Не в том беда, что он проводил много времени с рыбаками. Но ведь мы — первичная организация судна, а не рыболовной флотилии. Какое ему дело до рыбаков?

— Да, конечно, вы — первичная организация судна, а не рыболовной флотилии… совершенно верно… — задумчиво пробормотал секретарь.

— Плохо то, что в известном вам инциденте, — неуверенно продолжал Прикоп, кое-как поборов свое недоумение, — он не высказался против бандитов.

— Как так? А мне он сказал, что потребует партийной анкеты! — удивился секретарь. Мне кажется, что вы недооцениваете товарища Жоры. Он человек сдержанный, замкнутый, неразговорчивый, но в то же время прекрасный партийный активист.

Прециосу и Прикоп, совершенно растерявшись, не знали, что сказать. «Неужто и Жора наговорил здесь про Николау и Продана? — недоумевал Прикоп. — Дурак он или просто дрянь, которая больше всего хочет прослыть бдительным и вовсе не собирается с нами ссориться? Вероятнее всего именно дрянь. Ясное дело. Гораздо проще ладить с сильными и выезжать на слабых. Дрянь этот самый Адам Жора, — решил Прикоп с презрением и тайным удовлетворением. — Признает себя побежденным и понимает, что совершенно бессилен. Мы положили его на обе лопатки, вот он и сдался. Большая дрянь. Все они дряни!..»

* * *

Вечером того же дня группа бородатых рыбаков и с ними кое-кто из молодежи — здоровенные, широкоплечие, обветренные,

загорелые, сероглазые или голубоглазые, в выцветшей от морской воды одежде — явились на прием к первому секретарю областного комитета партии. Это были коммунисты из рыболовной флотилии, которые пришли требовать единой парторганизации для всей флотилии. От имени всех выступил Лука Георге. Первый секретарь пригласил к себе всех членов бюро, случайно оказавшихся в сборе, и их беседа с рыбаками затянулась далеко за полночь.

За два дня до очередного выхода рыболовной флотилии, Прециосу, Прикоп и Продан были вызваны в бюро областного комитета партии и первый секретарь сообщил им, что бюро предлагает создать единую парторганизацию, которая охватит всех рабочих и служащих рыболовной флотилии. Присутствовавший при этом Адам Жора сидел молча, опустив, по своему обыкновению, руки. Прикоп метнул на него быстрый, как молния, взгляд, но лица его разглядеть не мог, так как Адам сидел спиной к свету. Ему показалось, однако, что Адам тоже на него смотрит и что взгляды их скрестились.

Первый секретарь начал с объяснения причин, побудивших обком принять такое решение. Обсуждение проекта в бюро не вызвало, по-видимому, никаких разногласий. Однако положение могло измениться при наличии очень веских доводов против предполагаемых мероприятий. Они могли быть отложены, и тогда могло выясниться, как возник этот проект, вдохновителем которого был, конечно, Адам Жора.

Прециосу, которому предложили высказаться первым, раньше, чем начать, вопросительно посмотрел на Прикопа. Тот незаметно покачал головой.

— Мне кажется, что предполагаемые изменения нежелательны, — сказал Прециосу.

— Почему? — спросил первый секретарь.

Прециосу принялся пространно и довольно бессвязно излагать свои соображения. Прикоп, потный от волнения, пытался уловить на лицах членов бюро впечатление, которое производят эти доводы.

Однако ему удалось подметить лишь то, что они никого не заинтересовали и уж во всяком случае никого не убедили.

Продан попросил слова и сказал, что он полностью одобряет предложенные меры, и что предполагаемое объединение рыбаков в одну общую для всей флотилии партийную организацию будет иметь самые благоприятные последствия. Говорил он горячо, с убеждением, и двое или трое членов бюро одобрительно кивали головами при каждом новом аргументе, из чего можно было заключить, что они того же мнения.

Чувствуя, что приближается его очередь, Прикоп напряженно думал, что бы еще можно было выдвинуть против предложенных мероприятий, но так ничего и не придумал, кроме того, что, по его мнению, «предложение следует основательно изучить, обсудить, проанализировать» и т. д.

— А пока что производство будет стоять? — спросил второй секретарь, который накануне горячо защищал это предложение на заседании бюро, доказывая все его выгоды для рыбной промышленности.

— Мы можем развернуть партийную работу среди рыбаков, — сказал Прикоп.