Бургундская монахиня

Арк Ева

Однако Роберт нимало не смутился:

– Готов повторить всё по-французски, если только это не обидит мадемуазель де Монбар.

– Лучше не пытайтесь, сеньор, потому что моя сестра по натуре – монашка.

В первый раз Жанну обидело то, что брат назвал её монашкой, но она не посмела ничего возразить ему. Когда с Джейн случилось несчастье, Шарль едва не избил Мари, подумав, что это она рассказала его жене об его изменах. К счастью, ни сестра, ни невестка не выдали Жанну, хотя на баронессу

де Шато-Солен это было совсем непохоже.

В это время с чашей в руках в зал вошла баронесса де Монбар (отец Жанны был на охоте). После вопросов о здоровье и родне Лоренца сказала:

– Надеюсь, Вы добрались до нас благополучно, сеньор.

– Я рвался во Францию ещё год назад, когда получил Ваше письмо, баронесса. Но между нашими королевствами шла война. И вот, как только военные действия немного поутихли, попросил лорд-канцлера направить меня послом в Брюссель, откуда и написал Вам. А потом барон де Шато-Солен проводил меня до границы, где уже ждал мой зять.

– Да, я написала сыну в Дижон, чтобы он встретил Вас.

– Насколько я понял из его слов, моей сестре не стало лучше?

– Увы, физически моя невестка здорова, но её душевное здоровье желает лучшего.

– Джейн с детства была очень уязвима, поэтому мы с тётушкой Бриджит, как могли, оберегали её.

– Простите нас за то, что мы не смогли…

– Ваш сын уже попросил у меня прощение. Как мужчина, я понимаю его. Но как брат Джейн был готов убить на месте!

– Шарль ещё молод… Поверьте, он любит свою жену и раскаивается во всём.

– Это чистая правда, сеньор, – поспешил подтвердить старший брат Жанны.

– Признаться, я ехал сюда, полный гнева. Но когда увидел Вас, баронесса, и Вашу дочь, то вспомнил письма Джейн, в которых она писала о том, как счастлива в доме мужа и как её все любят в Монбаре.

– Мы действительно полюбили Вашу сестру, – подтвердила Лоренца.

– Что-то я заговорился, – спохватился вдруг Роберт. – А ведь меня привело сюда единственное желание: как можно скорее увидеть Джейн!

– Надеюсь, Вы с дочерью проводите меня к ней, баронесса? – добавил он затем.

– Конечно, сеньор.

Шарль же прошептал на ухо Жанне:

– Хоть на что-то ты сгодилась, сестрица!

Девушка же была рада тому, что он не назвал её снова монашкой.

Когда они вошли в спальню Джейн, то увидели, что она сидит на кровати и смотрит в сторону камина с разложенным там огнём.

– Сестра! – громко позвал её граф Олтон.

Но Джейн внезапно натянула до подбородка одеяло:

– Не трогайте меня!

– Разве ты не узнаёшь меня, Джейн?

– Нет, нет! Не хочу!

Паркер беспомощно посмотрел на мать Жанны:

– Что мне делать?

– Позвольте мне, сеньор.

Лоренца присела на кровать и погладила

невестку по голове:

– Всё хорошо, дорогая. Приехал Ваш брат из Англии. Разве Вы не рады ему?

– Нет, я боюсь его!

– Попробуй ты, Мэри, – предложила баронесса де Монбар.

Служанка тотчас склонилась над Джейн:

– Это Ваш брат милорд Олтон, мистрис. Вам не нужно бояться его.

Внезапно граф схватил висевшую на гвоздике лютню и запел низким бархатным альтом:

И вот ты покидаешь меня,

Меня, который любил тебя

И в богатстве, и в горе.

Неужели ты так бессердечна,

Чтобы бросить меня навечно?

Отвернувшись, Жанна случайно взглянула на мать и увидела в глазах той слёзы. Хотя Лоренца не знала английский язык, отчаяние в голосе певца, вероятно, тронуло её, как и саму Жанну, которая почувствовала, что тоже готова заплакать. В противоположность им лицо Джейн осветилось радостью:

– Роберт!

Как только брат и сестра бросились друг другу в объятия, Лоренца тихо сказала Жанне:

– Идём, дочь моя. Не будем им мешать.

Когда с охоты вернулся барон де Монбар, Роберт ещё не вышел из комнаты Джейн. Таким образом, они проговорили больше двух часов. Снова увидела Жанна Паркера только за ужином. Для начала хозяин замка попотчевал гостя традиционным в Бургундии блюдом – петухом в винном соусе. И только после этого завязалась беседа. Мужчины слегка коснулись политики.

– Боюсь, до полного мира между Англией и Францией ещё далеко, – со вздохом признал граф Олтон. – Разве что казна опустеет, и Генрих VIII вынужден будет заключить мирный договор.

– Я слышал от зятя, барона де Оре, что наш король тоже остро нуждается в деньгах, – дипломатично заметил отец Жанны. – Ведь в прошлом году Франциску I пришлось отражать три нашествия: двенадцать тысяч ландскнехтов собирались вторгнуться в Бургундию, англичане вступили в Пикардию, а испанцы грозили со стороны Наварры.

– А где сейчас барон де Оре? – после паузы спросил Паркер.

– В Италии, сражается с имперскими войсками.

– Передавайте мои наилучшие пожелания ему и госпоже де Оре.

– Обязательно передам, сеньор.

– У меня, вроде бы, дела пока идут неплохо, – задумчиво произнёс гость. – За то, что я оказал короне кое-какие услуги в Ирландии, Генрих вернул мне титул и поместья, конфискованные после казни моего отца. Однако, разве в богатстве счастье? Я завидую Вам, барон, потому что у Вас такая прекрасная супруга и дети.

– Простите, сеньор, но что Вам мешает тоже обзавестись семьёй?

– Увы, я не создан для семейного счастья. Вся моя семья – это тётушка Бриджит и Джейн.