Бури
Шрифт:
— А старик здесь при чём?
— Махунг — сынок его покойной дочери, то есть его внук.
— И сколько Фадр тебе должен? — спокойно спросил Алан.
— Пять золотых, — весело ответил мужчина. — Не знаю, где он достанет такую сумму до завтра. Разве что продаст себя, да и то, кто его купит, он же старик!
Алан порылся в кармане. Да, золотые монетки он не сделал — только серебряные. Что же.
— Приходи завтра с утра — и получишь свои деньги, — сказал он, и, не дожидаясь ответа, пошёл прочь.
Он походил по рынку, пригляделся к товарам и деньгам. Посмотрел на оружие, на одежду, на прочие
Махунг встретил его радостно.
— Привет!
— Меня зовут Алан, — ответил мужчина.
— Алан, — сказал, подходя к ним, старик, — пока Махунг ходит за водой, я бы хотел поговорить с тобой.
И дед строго глянул на мальчика. Тот сразу побежал за ведёрком и вышел за пределы дворика, не прекословя старику.
— Говори, — кивнул Алан.
— Я не знаю, откуда ты появился в этом городе, может, ты и правда пришёл с другого края света. Ты странный человек, и почему-то решил нам помочь. Я не пытаю тебя вопросами о причине такого великодушия, но ты должен знать, что наш дом — не самое хорошее место для гостей. Несколько лет назад, когда заболела моя дочь, я взял в долг крупную сумму денег у одного местного торговца. Махунг был совсем малышом, он её не помнит. Он не помнит мать, и это хорошо. Мы пригласили лучших целителей, но всё было напрасно. Деньги утекли сквозь пальцы — лечение это было дорогостоящим и бесполезным.
Она ушла, а я, старый и никому не нужный воин, был вынужден заботиться о мальчике. Этот дом — всё, что у нас есть. Завтра Увач потребует вернуть долг, и мне придётся отдать его. Я не могу продать себя и уж тем более не стану продавать Махунга, поэтому… — он медленно и тихо вздохнул. — Ты можешь остаться у нас до завтра, Алан. Я буду рад. И Махунг тоже. И спасибо тебе за вчерашний ужин. Спасибо за твою искреннюю заботу. Я впервые встречаю такого человека, как ты.
Алан хмуро поглядел на старика.
— Я ничем не отличаюсь от людей, живущий на моей родине, Фадр. Ты был честен со мной, и я ценю это. Не считай меня богачом — богатство не измеряется деньгами. Возьми, — и он протянул ему несколько золотых монет, — и не благодари. Это только куски металла, и ничего больше. Но если они помогут вам — я рад. Пусть у мальчика будет будущее. Он, кажется, хороший пацан. Не стоит лишать его дома.
Фадр пристально и довольно долго глядел ему в глаза.
— Ты пришёл из другого мира, — наконец сказал он, и Алан поспешно сглотнул.
— Вроде того, — кивнул он, не совсем понимая, что старик имеет ввиду.
— Твой мир достоин света, — сказал Фадр, крепко сжимая его руку. — Как мне отблагодарить тебя?
Землянин усмехнулся.
— Позволь пожить у тебя в доме.
Фадр улыбнулся, и глаза его заблестели.
— Сколько угодно.
Из арки показался Махунг.
— Вода пришла! — объявил он. — Я приготовлю завтрак…
…Ката и Ин Че сидели на песке. Все вместе они быстро миновали Промежуток, и теперь брат и сестра тихо разговаривали. Ин Че обнимал Кату за плечи и взволнованно что-то доказывал. Девушка больше молчала. Кёртис отдыхал в домике неподалёку, а Олан бродил по берегу.
Он
Ката чувствовала себя намного лучше. Она смогла встать на ноги, но Олану показалось, что девушка делает это с излишней поспешностью. Он подумал, что, возможно, неприятен ей. Эти мысли вывели его из блаженного и радостного оцепенения. Он свёл светлые брови, стал бить ногой по накатывающимся волнам. Брызги летели во все стороны, и скоро его штаны промокли насквозь до самых колен. Он ушёл как можно дальше по берегу и забрался на острые гранитные валуны, что в изобилии лежали на песке. С них хорошо было видно неспокойный, сердитый океан: надвигался шторм. Олан долго слушал ветер и грохот волн. Ему хотелось подняться в небо — а дальше будь что будет. Пряди выбились из хвоста и лезли в глаза, мокрые ноги мерзли, но ему было все равно. Сгущались неспокойные сумерки, становилось холоднее. Олан не хотел возвращаться к домику. Только заметив на берегу маленькую фигурку, он заставил себя спрыгнуть вниз. Ката шла, с удовольствием подставляя лицо отнюдь не тёплому ветру, и улыбалась. Увидев её, мужчина испытал сперва раздражение, потом — странную нежность. Он шагнул к ней.
— Здесь, конечно, не ваша тёплая долина, но это к лучшему. Для тебя особенно. Холод поможет.
— Он уже помог, — ответила девушка. — И ты… Я хотела сказать спасибо за то, что ты сделал для меня, Олан.
— Вообще-то сначала я был против. Это Кёртис предложил взять вас с собой.
— Но потом ты согласился.
— И ты согласилась, иначе Промежуток оттолкнул бы тебя.
— Я не могу до конца поверить в то, что случилось. Это иной мир, в котором свои законы и радости. Быть частью него так необычно!
— Поверь мне, Ката, радости во всех мирах одинаковые.
— Ну, например? — вдруг хитро улыбнулась она.
— Быть в кругу друзей. Подниматься в небо. Смотреть на звёзды, — ответил Олан. Звёзды он любил, самолёты тоже, а без Кёртиса не представлял себе ни одно путешествие.
— Да, это так, — согласилась Ката, — и у меня ощущение, что я заново родилась. Словно я — это и не я вовсе, а совершенно другой человек — свободный, лёгкий, крылатый! Способный на многое, умеющий мечтать!
— Это хорошее ощущение, — одобрил он.
— Я бы хотела заслужить право быть частью этого мира, Олан. Не просто жить здесь, а быть достойной того, что вы сделали для нас с Ин Че, понимаешь?
Мужчина взглянул на неё.
— Отчасти. Ты хочешь быть благодарной, но это не обязательно. Если вы с братом здесь, значит, это судьба. Мы лишь немного помогли ей случиться.
— Благодарность может быть разной. И вы отнюдь не мало сделали для нас. Ин Че жив, я тоже. Пока что… — добавила она, и Олан нахмурился. — Я не знаю, сколько мне осталось, но готова каждый день дышать полной грудью и чувствовать всем сердцем. Раньше я не хотела видеть будущее, но сейчас верю в то, что у нас с Ин Че оно есть. Особенно у него.