Буря кристаллов
Шрифт:
— Все не настоящее. И тебе так понравилось прогуливаться по пустоте космоса и воображать себя звездным великаном, что ты решил потратить на эти фантазии всю свою ничтожную жизнь?
Тим сглотнул и провел рукою по лбу. Очень безжалостно и в чем-то правдиво. Но тогда наверху сияли не только Луна и далекие звезды. Он видел контуры пролетавших кораблей и авиеток. Развернувшуюся на полторы тысячи километров выставку гигантских живых картин. А ближе к Луне, расслаиваясь голограммами по пространству, шел балет. Множество зрителей на платформах наблюдали за полетом танцоров.
— Да, я захотел стать звездным великаном.
Точные слова для родившейся мечты. Тим закрыл глаза и снова увидел Рея, тот заговорщически ухмыльнулся.
— А что хотело существо, которое вело тебя за руку?
— Мама? Когда мы дошли до огромного диска Луны, то обернулись назад. Она присела на корточки, прижала меня и сказала, что все это будет принадлежать мне, если захочу. Я ответил, что очень хочу гулять от звезды к звезде, как по нашему большому дому на севере. Она рассмеялась и подняла меня на руки. Здорового уже пацана. Но она всегда казалась сильной, как и коренные марсианки. И поцеловала в лоб. Крепко прижалась губами и долго не отрывала их. Будто мое детское желание стало нашей договоренностью, общей мечтой, скрепленной поцелуем и обреченной исполниться.
Одобрение во взгляде матери отпечаталось в памяти на всю жизнь. Если бы она знала, чем все закончится…
— И где же она теперь?
Вопрос прозвучал неожиданно.
— Я не знаю, никто не знает. Она ушла в один день и не вернулась. Мы с отцом ждали, искали, но… это долго рассказывать и объяснять.
Ирт удовлетворенно кивнул и задумался. Вряд ли это были хорошие мысли. Он бродил взглядом по Тиму, будто готовился вынести вердикт. Катись оно все в пределы! Впереди Орфорт, не лучшее время ковырять раны, теряя остатки сил.
— Люди целуются, — прижимаются губами друг к другу. Зачем они это делают?
Тим окаменел от неожиданности. Он ждал чего угодно, но не такого вопроса.
— У вас нет ростков, но вам нравится целоваться. Почему?
— Ну-у, — протянул Тима, мучительно соображая, чем может для него закончиться правдивое объяснение.
— Вам это нравится? Попробуй меня поцеловать.
— Спасибо, но дело в том что… видишь ли. Ты как бы это сказать?
— Не ной, Чага!
— Ты выглядишь, как мужчина. И я…
Тим вдохнул, выдохнул:
— Не привык целоваться с мужчинами?
Его понесло не туда, захотелось скрестить ноги и при этом замереть, не двигаться, стать незаметным.
— Мужчина? Что за шепелявое слово с уплывающим смыслом. Какой-то вид человека? Ты?
О боги! Изоморфы не делились по полу, разные формы тела для них ничего не значили. Тим до сих пор не понимал, как они размножались. Что-то связанное с идиотской трансформацией.
— Ну да, — пробормотал он. — Такой вид человека. Я, например. И, как бы, ты.
— Значит, ты не привык целоваться с таким видом, как у тебя. А с каким привык?
Ирт усмехнулся, и контуры его массивного
Когда он успел подсмотреть в его мыслях Сэма?
— С этим, Чага? Или..
И он снова начал меняться. Из двухлетнего небытия, снов и видений к Тиму возвращался Рей Кларк во плоти.
— Нет, нет, ради бога! Не надо его!
— Не надо? Он тоже мужчина?
Тим кивнул.
— Ты привязан, Чага, к этим мужчинам. Я видел. Но не привык целоваться с ними. Это забавно. Но с мамой привык. Она — другой вид?
Шея окаменела, согласие или возражение — все загоняло в ловушку.
— Дело не в маме. Мужчины обычно целуются с женщинами.
Еще один шаг в трясину под сверлящим белизной взглядом.
— Женщины? Слово из соков твоего языка, мягкое на вкус. Я сейчас понимаю, что это другой вид человека, мелкий и слабый. Я видел таких на прогулке, у них тонкие, хрупкие отростки и яркие раскраски. Ты привык целовать слабых, недоразвитых землян, дружок? Еще более слабых и недоразвитых, чем ты сам?
И Ирт рассмеялся и откинулся назад, разводя колени. Все объяснения для изоморфа — только доказательства ничтожности человеческого рода. Горечь подбросила на ноги.
— Все не так! Ты как всегда поверхностно судишь людей. Нет смысла объяснять. К тому же нужно готовиться к полету.
Как и в первый раз обвила мгновенно удлинившаяся рука.
— Я знаю людей, их язык и кровь. Слабое нутро, ложь и маскировка. Желание казаться сильными и получать удовольствие от слабых и недоразвитых.
— Может, это ты получаешь удовольствие от слабых и недоразвитых? Недобогов? Таких как я? Или про все на свете имеешь лишь примитивные суждения бешеного охотника. Вселенная не состоит только из Стен, Пояса Спокойствия и Просторов. Все гораздо сложнее.
Хотелось уйти, но вырваться из захвата не получалось. А когда изоморф встал, нависая более чем двухметровой тушей, глаз снова заныл, а у сердца беспокойно зашевелился Чага. Лучше молчать и не двигаться, не отдавать мыслеприказ. Нельзя расстраивать Хозяина.
Ирт наклонился к лицу, растягивая мясистый рот.
— Что твоя вселенная? Я тебе покажу, из чего состоит настоящий живой мир. Все, что ты в нем упустил. Но не сейчас, позже. Нам пора лететь к нему, мой звездный великан.
Глава 8. Под куполом
Джеки выбросило из глубокого сна, будто кто-то тряхнул за плечо. В первое мгновение к сознанию липли яркие, лихорадочные краски сновидения и никак не вязались c сиянием звездного купола. Воспоминание о катастрофе быстро вернулось: давка в Дублине, кросс-переход и ждущая в космосе смерть. Она сжала подлокотники ложемента и села. Лучше крепко спать, пока не исчезнет воздух или истончится силовая защита. Но это случится не быстро, жажда придет раньше. В стандартной гражданской авиетке достаточно энергии, чтобы долететь до Марса и вернуться на Землю. Если бы понимать, куда двигаться. Если бы были подгружены навигационные карты.