Буря столетия
Шрифт:
В детском саду она подходит к Ральфи, стоящему среди других детей. Они отодвигаются от него, думая, что ему сейчас влетит. Ральфи поднимает глаза на маму, зажимает в руке свой мешок и лихорадочно надеется, что ему не влетит.
– Куда он ушел, Ральфи? Куда он девался? Ральфи смотрит мимо нее, в чулан.
– Не знаю. Он, наверное, просто исчез, когда я повернулся спиной.
– Дурак! Там нет двери, через которую может пройти человек! – кричит с лестницы Дон.
– Дон Билз, заткнись! – рявкает Молли. Непривычный
Молли становится на колени перед Ральфи, как недавно перед Пиппой, и тут впервые замечает, что у него в руках – изящный замшевый мешочек.
– Что это, Ральфи?
– Это подарок. Он мне дал подарок. Вот почему я думаю, что он не плохой, как плохие люди в телевизоре. Они не делают детям подарки.
Молли смотрит на мешочек, как на бомбу, но остается ласковой и спокойной. Ей нельзя иначе. Ральфи не понимает, в чем тут дело, но видит окружающие его лица и ощущает атмосферу в комнате. Бедный мальчик готов расплакаться.
– Что это? – Молли берет мешочек. – Дай-ка маме посмотреть…
– Не открывай! – кричит Джоанна Стенхоуп на грани истерики. – Там может быть бомба, она может взорваться!
– Спокойно, Джо! – останавливает ее Джонас. Но поздно. Кто-то из детишек – Хейди и, кажется, Салли – начинает хныкать. Взрослые отступают на шаг назад. Мы видим, как в комнате нарастает безобразная истерика. Но, учитывая все обстоятельства, кто же может упрекнуть этих людей за некоторую нервозность?
– Не надо, не надо, Молли! – говорит Кэт. Молли смотрит на мешочек. Он провисает, как капля, оттягиваемый тем, что там внутри. Кажется, Молли касается его дна.
– Мам, ты не бойся, – говорит Ральфи. – Там ничего страшного.
– Ты знаешь, что там, Ральфи? Ты смотрел?
– А как же! Мы с мистером Линожем даже сыграли в игру. Он сказал, что они особые, самые особые в мире. И еще сказал, что я должен ими поделиться, потому что они не только для меня, они для всего острова!
Молли берет мешочек. Когда она начинает развязывать горловину, вперед выходит человек, у которого под спортивной курткой вида черная блуза с круговым воротником. Это Боб Риггинс, священник.
– Я бы не стал открывать это, миссис Андерсон, – говорит преподобный Боб Риггинс. – Учитывая сон, который все мы видели в эту ночь, и возможное естество этого… этого человека…
– Да, вы бы, наверное, не стали, преподобный Риггинс, – не дает ему договорить Молли. – Но поскольку этот человек дважды трогал моего сына своими грязными лапами…
Она открывает мешок и заглядывает внутрь. Остальные смотрят, затаив дыхание. Молли видит рядом с собой детскую шапочку и высыпает туда содержимое мешка.
– Ух ты, класс! – восклицает подошедший посмотреть Фрэнк Брайт.
Это восклицание неудивительно: такой подарок понравится любому ребенку. Камера показывает нам его поближе. В шапочке лежит с десяток камешков, гладких
Молли поднимает глаза и встречает взгляд Мелинды. Ни одна из них не знает, что может значить «подарок» Ральфи, но Мелинда притягивает Пиппу к себе – так ей спокойнее.
У перекрестка Мэйн-стрит с Атлантик, борясь за каждый фут, пробивается обратно от магазина к мэрии снегоход.
Внутри сгрудились четверо – Майк, Санни, Генри и Кирк. Продукты сложены в грузовом отсеке позади. У всех четверых угрюмые лица – их потрясло то, что они видели. Долго они едут молча, пробиваясь сквозь сугробы. Наконец Санни спрашивает:
– Из всех – только старая миссис К. А эти где могут быть? Джордж, и Энджи, и Билл Тиммонс? Никто не отвечает.
– И как он ее туда отнес? Снова молчание.
– А где манекен? Его кто-нибудь видел? Никто не отвечает.
– И как он ее одел в эти шмотки?
– Хватит, Санни, брось! – не выдерживает Генри. На секунду Санни замолкает. Потом поворачивается к Майку:
– Слушай, почему все это? Ты всю дорогу читаешь у преподобного Риггинса в методистской церкви, у тебя всегда наготове цитата из Книги Книг – ты должен хотя бы догадываться, почему все это!
Майк задумывается, не прекращая вести снегоход по белой бугристой пустыне, которая когда-то называлась Мэйн-стрит.
– Историю Иова знаете? – спрашивает Майк. – Из Библии?
Остальные кивают.
– Так вот, там есть один момент, который в книгу не попал. Когда состязание за душу Иова кончилось, и Бог победил, Иов встал на колени и спрашивает: «Господи, почему это сделалось со мной? Я всю свою жизнь почитал Тебя, а Ты истребил мой скот, сжег мои посевы, убил жену мою и детей моих и дал мне сотни болезней страшных… и все оттого, что ты побился об заклад с дьяволом? Хорошо, Господи… но единственное, единственное, что хотел бы знать Твой недостойный слуга – почему я?» Ну, он, значит, ждет, и уже решил было, что Бог ему не ответит, как тут в небесах появляется грозовая туча, сверкает молния, и гремит громовой голос: «Хочешь знать почему, Иов? Да потому, что есть в тебе что-то очень противное».
Санни, Генри и Кирк уставились на Майка, не зная, что и думать. Санни вообще смотрит как огорошенный.
– Вам это помогло? – спрашивает Майк.
Никто не отвечает.
– Ну, и мне тоже нет.
Еле слышен ритмичный звук сигнала.
– Их все еще ищут, – говорит Кирк.
– Удачи им, – рассеянно отзывается Санни, думая о миссис К.
Терпенье и труд все перетрут. Снегоход еще не дошел до мэрии, но, кажется, он туда вот-вот доберется.
Сигнал звучит громче. Ферд теперь сидит на пассажирском сиденье, а Хэтч посылает долгие ритмичные сигналы. Джек Карвер мечется кругами вокруг машины, увязая в сугробах, поднимаясь, всматриваясь в воющую вьюгу.