Буря Жнеца
Шрифт:
Хотя Чашка уже не выказывает подобных желаний. Вернувшись к жизни, она оставила прежние пути, с каждым днем все больше становясь обычной молодой девушкой. Сиротой.
Сиротой, что снова и снова наблюдает за ссорами и сварами в приемной семье. Взаимные угрозы, обещания расправ. «Да, только это мы и предлагаем ей.
И Сильхас Руин ничем нас не лучше. Не так ли?»
А что с Удинаасом? Он не показывает великих талантов и страшных сил. Он показывает всего лишь большую уязвимость.
Ах,
Серен вдруг с содроганием поняла: беглый раб в их компании – единственное существо, достойное доверия. Себя она никоим образом не может включить в число достойных доверия. Хотя бы потенциально. Не после попытки изнасиловать разум Удинааса. Но даже до того она сознавала полную бездарность в области дружбы. Вечно растекается унылыми мыслями, вечно брюзжит. Результат всего того, что она сделала – или, точнее, не сделала – в жизни.
Скол и Руин шли далеко впереди. Топча ногами прах, минуя одну сгорбленную драконью тушу за другой, группа брела к нависшим над головами вратам. Фир Сенгар шел в двух шагах слева и сзади от нее, а сейчас подошел вплотную. Рука не отпускала эфес меча.
– Не будь дураком, – прошипела она.
Его лицо стало еще более замкнутым.
Скол и Руин достигли портала и остановились. Оба вроде бы глядели на что-то небольшое, лежавшее на земле.
Удинаас замедлил шаги, потому что девочка потянула его за руку. Серен видела, как он поглядел вниз и что-то сказал. Чашка шепнула в ответ.
Бывший раб кивнул и они снова двинулись. На этот раз Чашка не выказывала нежелания идти вперед.
Что заставило ее заколебаться?
Что такое он сказал, если она так охотно двинулась следом?
Серен и Фир подходили все ближе. Фир вздохнул. – Они смотрят на труп.
«О, сохрани нас Странник!»
– Аквитор, – продолжал Тисте Эдур очень тихо, чтобы никто больше не слышал.
– Да?
– Я должен знать… что ты выбрала.
– Не желаю выбирать, – бросила она во внезапном раздражении. – Неужели мы пришли сюда только ради взаимного убийства?
Он сухо хмыкнул: – Думаешь, мы ровня друг другу?
– Если все так безнадежно, зачем было затевать?
– Думаешь, я зашел так далеко, чтобы отступить? Аквитор, я сделаю что должен. Ты на моей стороне?
Они встали в отдалении от остальных (те окружили найденный труп). Серен Педак отстегнула и сняла шлем, провела рукой по грязным волосам.
– Аквитор, – настаивал Фир, – ты явила силу – ты уже не слабейшая среди нас. Твой выбор может означать разницу между жизнью и смертью.
– Фир, чего ты ждешь от души Скабандари?
– Искупления, – решительно ответил он. – Для Тисте Эдур.
– Ты вообразил, что слабая и измученная душа Скабандари способна на подобное дело?
– Я пробужу его, аквитор – и вдвоем мы очистим Куральд Эмурланн. Изгоним тот яд, что осквернил нас. Возможно, мы сломаем проклятый меч брата.
«Слишком смутно,
И увидела, как тот отпрянул. Увидела в его глазах ужасное разочарование.
Серен выдавила слабую улыбку: – Да. Давай сломаем твою клятву, Фир Сенгар. Я недостойна защиты, особенно во имя мертвого брата. Вижу, ты понял.
– Да, – шепнул Фир.
В голосе его было такое страдание, что Серен чуть не зарыдала. Рассердившись на себя. «Не этого ли я желала? Проклятие! Желала. Хотела. Да будет так!
О блаженный Странник, как ты его ранила, Серен Педак. Даже его. Как и всех прочих».
Она понимала теперь, что пути сквозь противостояние нет. Что переговоров не будет.
«И быть по сему. Не рассчитывай на меня, Фир Сенгар. Я не знаю ни пределов своей силы, не способов контроля. Так что не полагайся на меня.
Но я сделаю для тебя все, что смогу».
Обещание, которого она не могла произнести вслух. Поздно. Она видела это в суровых глазах, читала в чертах отвердевшего лица.
«Да, лучше, если он ничего не будет ожидать. Если я провалюсь…» Она не смогла закончить мысль, потому что в голове ярко сияло всего лишь одно слово. Трусость.
Фир Сенгар пошел к остальным. Она заметила, что он уже не держится за меч. Нет, он вдруг стал казаться расслабленным, более спокойным, чем она видела его прежде.
В тот миг она не поняла весь смысл подобной перемены. В воине. В воине, хорошо умеющем лишь одно: убивать.
Может быть, он с самого начала знал, чем закончится странствие. Может быть, тот первый, случайный визит сюда вовсе не был случайным. Удинаасу показали, что все его поступки и решения предопределены, как путь прилива. И вот наконец его принесло сюда, словно мусор на гребне соленой волны.
«Будем ли мы ужинать мясом теленка ранага? Вряд ли…»
Тело Имассы было жалким. Высохшее, конечности поджаты к груди из-за сокращения сухожилий. Дикая копна волос, разросшихся подобно корням дерева; на толстых пальцах длинные ноги цвета черепахового панциря. Тесные гранаты глаз прятались в глубоких орбитах – и все же, казалось, укоризненно смотрели в небо.
Да, Гадающая по костям. Женщина, отдавшая душу ради укрепления мира. Такое благородное и такое бесполезное жертвоприношение. «Нет, женщина, я не заплачу по тебе. Нужно было найти иной путь. Ты должна была выжить, должна была вывести свое племя из темной пещеры блаженного неведения».