Буря Жнеца
Шрифт:
– Это мое проклятие – собирать души, – отвечал он. – А что такое духи, как не особо сильные души? Они преследуют меня… а я их. Я тогда зажигал свечи, в твоей аптеке… они же были в воске?
– Освобожденные, а потом снова пойманные. Да. Я собрала их, когда отослала тебя.
– Ты загнала их в нож, что у тебя на поясе. Скажи, ты чуешь души двоих Тоблакаев в моем мече?
– Да, нет. То есть я их ощущаю, но не решаюсь приблизиться.
– Почему?
– Карса, они для меня слишком сильны. Они – словно пламя в кристалле кремня, пойманное твоей волей.
– Не пойманное, – отвечал он. –
Она смотрела, почти полностью закрыв глаза. Подобные заявления – не редкость для Карсы Орлонга, и она уже давно уяснила, что это не пустая похвальба, как бы абсурдно ни звучали посулы. – Это было бы немудро, – ответила она немного погодя.
– Лишенный мудрости бог получит должное.
– Я не о том.
Карса задержался, подбирая мертвую крысу, и пошел к люку.
Ведьма шла следом.
Когда она показалась на палубе, Тоблакай уже подходил к капитану. Он вложил мокрый трупик в руки летерийца и отвернулся, сказав: – Готовь лебедку – я хочу, чтобы моего коня подняли из клятого трюма.
Капитан уставился на крысу в ладонях, скривился и бросил тварь за борт.
Семар Дев порывалась сказать капитану несколько слов, чтобы утишить назревающую бурю – такие бури Карса уже не раз за время странствия вызывал своим равнодушным высокомерием – но решила, что дело того не стоит. Кажется, капитан подумал так же, ибо к нему уже спешил матрос с ведром. Летериец омыл руки.
Крышка большого люка была снята, руки моряков готовили ворот.
Карса шел по трапу. Остановился, громогласно заявив: – Этот город смердит. Когда я покончу с Императором, собираюсь сжечь его до основания.
Сходни стонали и проседали, пока Тоблакай спускался на берег.
Семар Дев поспешила следом.
Один из двоих облаченных в панцири стражников презрительным тоном внушал Карсе: -…ходить без оружия, когда тебе разрешат покинуть двор, а таковое разрешение может исходить лишь от высокого рангом офицера Гвардии. Сейчас наша задача – проводить тебя на квартиру, там с твоего тела и волос соскоблят грязь…
Он не договорил, ибо Карса вытянул руку, схватился за кожаную перевязь стражника и одним рывком подбросил его в воздух. Приземлился мужчина шагах в шести слева, сбив троих следивших за происходящим грузчиков. Все покатились комом.
Второй стражник выругался, вытянул короткий меч.
Тычок кулака Карсы заставил его голову откинуться. Затем стражник сложился вдвое.
Слышались резкие выкрики команд, сбегались новые летерийские солдаты.
Семар Дев тоже подбежала. – Худ тебя побери, Тоблакай! Ты решил повести войну против целой империи?
Сверкая глазами на окруживших его стражников, Карса что-то пробурчал, но скрестил руки на груди. – Если вы хотите сопровождать меня, – обратился он к солдатам, – будьте вежливы, иначе порву всех на куски. – Он отвернулся и пошел назад, к Семар. – Где мой конь? – заревел Тоблакай на команду судна. – Где Ущерб? Я устал ждать!
Семар Дев решила вернуться на палубу, потребовав поднять паруса и уйти на стремнину
Но даже боги такого не заслуживают.
Багг стоял в тридцати шагах от главных ворот имения Хиванаров. Он оперся рукой о стену. В каком-то ближнем саду заполошно пищали цыплята, курицы в панике бились о прутья решетки. Над головой все еще метались тучи скворцов.
Он утер капли пота со лба, постарался успокоить дыхание.
Сказал себе: вот ценный намек. Всему свое время. Что растянуто, сожмется. События спотыкаются друг о друга, силы готовы к столкновению, но время – время кажется потоком под всеми потоками, движущимся в привычном ритме. Однако он знает: время постепенно замедляет бег, от эпохи к эпохе. Смерть записана в родах – да, это изрек великий мудрец. Как было его имя? Нет, ее. Когда она жила? Ах, сколь многое ушло из памяти, просочилось песком сквозь пальцы. Она увидела то, что не видит почти никто – даже боги. Смерть и рождение. Даже в противостоянии две силы связаны. Определить одну – значит определить другую.
«Итак, он явился. Первый его шаг принес нам вес истории. На эту землю. Мою землю. Две силы, противостоящие, но навеки сцепленные. Ты чувствуешь, будто вернулся домой, Икарий? Я помню тебя выходящим из моря. Изгнанником из мира, который ты оставил за спиной грудой развалин. Но отец не стал ждать тебя – он ушел, он прошествовал сквозь горло Азата. Икарий, он был Джагутом, а среди Джагутов отцы не протягивают руки детям».
– Старик, тебе плохо?
Заморгав, Багг огляделся и увидел слугу из ближайшего особняка – тот вернулся с рынка с корзиной снеди, угнездившейся на голове. Он покачал головой. «Разве что от горя…»
– Это все потоп, – продолжал слуга. – Сдвинул грунты.
– Точно.
– Чешуйчатый Дом обвалился. Слыхал? Прямо на улицу. Хорошо, что он стоял пустой. Хотя я слыхал, кое-кто умер. – Мужчина ухмыльнулся. – Кошка!
Хохоча, он пошел дальше по улице.
Багг поглядел в спину; затем крякнул и двинулся к воротам.
Ему пришлось подождать на террасе около на удивление глубокой траншеи, которую его команда успела выкопать от берега реки и дальше, сквозь залежи речного ила. Стенки были солидно укреплены – Багг различил между плотно сбитыми досками лишь несколько слабых протечек; но двое потных рабочих все равно усердно налегали на рычаг помпы.
Появился Раутос Хиванар. – Багг, привет. Полагаю, ты пришел забрать рабочих.
– Я принес послание от вашего помощника, Венита Сафада, которого встретил на пути из города. Он заехал проверить наше усердие в переделке той гостиницы, что вы недавно купили, и был как громом поражен при виде загадочного механизма, найденного внутри одного из зданий. Он настаивает, что вам необходимо лично всё увидеть. Также он упомянул коллекцию артефактов… они найдены в траншее, не так ли?
Грузный купец помолчал; затем он, казалось, принял решение, ибо взмахом руки приказал Баггу следовать за собой.