Буря Жнеца
Шрифт:
Среди них есть воины, которых сочли достаточно умелыми, чтобы бросить вызов. Топорник из разрушенного Мекроса, на который однажды наткнулся флот; монах – кабалий; молчаливая женщина в фарфоровой маске, украшенной проведенными по лбу одиннадцатью непонятными знаками (ее нашли на пороге смерти в потрепанной бурей лодчонке к югу от города Птенцов).
Были и другие – в оковах, в трюмах кораблей остальных флотов. Но откуда они родом и кем были – это совершенно неважно. Единственная подробность, которая восхищает Пернатую Ведьму – неопрятное скопище богов, богинь, духов и властителей, которым они поклоняются. Молитвы на дюжине языков, голоса, взывающие к великой пустоте – все эти бестолковые
В нашем громадном и хаотическом мире нет конца заблуждениям тех, кто верит в собственную избранность. Они будто бы особенные, выделяются из рода своего, они греются в лучах божьего взора… Но истина в том, что любой бессмертный лик, при всем разнообразии черт, является гранью одного лика, и этот лик давно отвернулся от мира и ведет вечную борьбу с самим собой. С небес исходит лишь равнодушие – оно сыпется пеплом, раздражая горло и заставляя слезиться глаза. Это бедствие, а не помощь.
Избранность. Вот заблуждение величайшего масштаба. Или все мы избраны, или никто. Если верно первое, все мы предстанем перед одним судией, попадем под одну разящую длань – богач, должник, хозяин, раб, убийца и жертва, насильник и изнасилованная, все мы. Значит, молись сильнее – если это тебе помогает – и следи за своею тенью. Но ей скорее кажется, что никто не избран и души не дождутся дня судилища. Каждый смертный увидит один итог, и итог этот – забвение.
О да, боги существуют, но никто из них не даст ломаного кроша за смертную душонку. Наша судьба не интересна им – если только не удается согнуть душу, подчинить своей воле, сделать очередным солдатом бессмысленной, саморазрушительной войны.
О себе она давно уже не думала. Она нашла личную свободу, выросшую под славным дождем равнодушия. Она делает то, чего пожелает, и даже богам не остановить ее. Она дала зарок, что сами боги однажды придут к ней на поклон. Не иначе. Они будут пресмыкаться у ног, они станут пленниками своей же игры.
Сейчас она тихо шла подвалами Старого Дворца. «Однажды я была рабыней – многие думают, что я все еще рабыня. Но взгляните – я правлю погребенным царством. Я одна знаю, где таятся сокровенные комнаты, знаю, что ожидает меня в них. Я иду роковой тропой. Когда придет время, я сяду на трон.
Трон Забвения».
Наверное, Уруфь сейчас ищет ее. Старая карга со всеми своими позами, самодовольная, хранящая тысячи секретов… Пернатой Ведьме все эти секреты известны. Со стороны Уруфи Сенгар ей ничего не угрожает. Она поглощена событиями, младшим сыном, старшими сыновьями, что предали Рулада. Самим завоеванием. Сообщество женщин Эдур рассеяно, распалось; женщины разъехались вслед за своими мужьями; женщины окружили себя летерийскими рабами, Должниками, прихлебателями. Они стали беззаботными. Пернатой Ведьме все они так надоели! Она снова оказалась в Летерасе; подобно тому глупцу, Удинаасу, она порвала свои путы; здесь, в катакомбах Старого Дворца, никто не сможет отыскать ее.
Старые склады ломятся от припасов – их пополнили незадолго до начала морских экспедиций. У Ведьмы есть вода, вино и пиво, сушеная рыба и говядина, кувшины с вареньями. Кровати, постельное белье. Более сотни свитков, украденных из Имперской Библиотеки: история нереков, Тартеналов, фентов, а также народов еще более загадочных, поглощенных Летером за последние семьсот или восемьсот лет – бретов, кеттеров, дрешцев и трясов.
Здесь, в подвалах Дворца, Пернатая Ведьма обнаружила комнаты, на полках которых гниют тысячи древних свитков, рассыпаются глиняные таблички, поедаются червями книги. Она осмотрела немало выцветших текстов – они написаны тайными шифрами Летера; понимать трудно,
Первая Империя, от которой многие столетия назад отпочковалась колония, оказалась сложной, запутанной. Дом множества народов, у каждого собственные языки и боги. При всех притязаниях Империи на роль прародительницы цивилизации Пернатой Ведьме стало ясно, что это не так. Возможно, Первая Империя отмечает нацию, первой перешедшую границы одного города; вероятно, она рождена завоеваниями – один город-государство за другим были проглочены её ретивыми основателями. И всегда пресловутые Семь Городов были окружены независимыми народами и племенами, происходили войны, заключались мирные договоры. Некоторые продержались недолго, другим повезло больше.
Имперские амбиции встречались с препятствиями, что дало начало эпохе колонизации далеких стран.
Первая Империя сталкивалась с врагами, не желавшими гнуть колени. Для Пернатой Ведьмы это оказалось важнейшим открытием, истиной, о которой сознательно и старательно забыли. Она черпала силу из этой истины; но все найденные подробности лишь подчеркивали главное откровение – о неизмеримой огромности мира. Флоты вступали в схватки, иноземцы не желали, чтобы чужие корабли вторгались в местные воды; летерийские и эдурскиие суда шли ко дну… фигуры среди обломков, вскинутые в безнадежной мольбе руки… акулы сужают круги, дхенраби и иные загадочные хищники глубин выпрыгивают из волн… крики, жалобные стоны… Они отдаются эхом в ее голове, извиваются под ложечкой. И отвращение, и радость.
Бури, трепавшие флот, особенно к западу от моря Драконов, явили могущество природных стихий – их непостоянство губило корабли за миг – есть восторг в таком умалении, есть некое откровение. Летерийская Империя оказалась карлицей – что уж говорить об Уруфи Сенгар! Надменный вид, а на самом деле империя – всего лишь кособокий сарай с трусливыми смертными внутри.
Ей будет не жалко ее уничтожать.
Пернатая Ведьма притулилась в излюбленной комнате: потолок – треснувший купол, росписи его уже неразличимы под плесенью и грязью. Она села скрестив ноги, вытащила кожаный кисет. Внутри – самое ее ценное сокровище. Ведьма могла сквозь кожу ощутить длину, выступы суставов, зазубренный край, а с другой стороны – изгиб ногтя. Он продолжает расти. Хочется вытащить палец, снова коснуться гладкой кожи…
– Глупая девчонка.
Пернатая Ведьма зашипела и задергалась. На редкость уродливая фигура заполнила дверной проем – она так давно его не встречала, что почти забыла…
– Ханнан Мосаг, я не служу тебе. Если ты считаешь меня слабой…
– О нет, – прогнусил Король-Ведун, – я не о том. Сказав «глупая», я тщательно подобрал слово. Знаю – ты глубоко погрузилась в летерийскую магию. Ты давно зашла гораздо дальше простого бросания этих твоих потертых плиток, не так ли? Даже Уруфь не ведает о Цедансии – ты превосходно скрыла свои исследования. Но при всем при этом ты еще дурочка. Ты мечтаешь о великих достижениях… но ты же одна.
– Что тебе нужно? Если император узнает, что ты ошиваешься здесь…
– Он ничего не узнает. Ты и я, летерийка… мы можем работать сообща. Мы можем уничтожить это извращение…
– И на его место воссядет другое. Ты.
– Ты на самом деле думаешь, что я хочу этого? Рулад безумен, как и управляющий им бог. Нужно устранить обоих.
– Знаю, Ханнан Мосаг, чего ты жаждешь…
– Не знаешь! – рявкнул Эдур, задрожав. Он подошел ближе и поднял кривую руку: – Смотри на меня внимательно, женщина. Видишь, что магия Скованного делает с плотью – о, мы отныне привязаны к силе хаоса, к его вкусу, его искушающей сладости. Нельзя было допускать такого…