Бурят
Шрифт:
— Да хоть все, включая кольца обручальные, за оборудование отдадим! Чтобы кормить народ нам нужна сталь. Чтобы делать сталь, нужны обогатительные фабрики, которым нужно электричество. Сегодня отдадим последнее золото, так завтра новое намоем — а электростанции у нас уже будут энергию производить, мы будем больше тракторов и комбайнов выделывать и у народа уже никогда не появится опасений, что придется с голоду умирать.
— Тогда мне непонятно, зачем вы голландцам столько наших денег отдаете.
— А вот это дело мое личное, да и деньги не наши. Но вам, так и быть, расскажу. Голландцы — они, как известно, колонизаторы,
— Вот уж республика могучее некуда…
— Предлагает — в обмен на некоторые преференции — направить в Индонезию могучий военный флот, который будет голландские владения там защищать от британцев и японцев.
— Да и у них и лодок-то приличных нет!
— А флот, сколь ни странно, уже есть. Пока не очень могучий, но это временно. А за защиту просит всего лишь передать в аренду на сорок девять лет никому не нужный архипелаг под названием Ару. Голландцы там все ценные деревья уже вырубили, полезных ископаемых там отродясь не водилось — в общем, бросовые земли. В доказательство могущества — и как арендную плату за первые двадцать лет — монголы передают Голландии некоторую денежку.
— Нашу денежку?
— Нет, свою, монгольскую. Мы же там уголь и руды разные не забесплатно берем, вот денежка монгольская у нас в банках и накопилась — но она всяко уже не наша.
— А монголам-то этот архипелаг зачем? Если там ничего нет…
— Во-первых, в море вокруг очень много ценной рыбы.
— Монголы рыбу вообще не едят!
— Мы едим. А во-вторых — и это самое главное — в тех краях очень хорошо растет масличная пальма. Которая дает в год не менее двух тонн масла с гектара. Квадратный километр плантаций дает этого масла двести тонн, пятьсот квадратных километров — сто тысяч тонн. А площадь архипелага — почти девять тысяч километров. Конечно, не будут монголы весь архипелаг пальмой засаживать, но почему бы им не продать в СССР сотню-другую тысяч тонн масла?
— Как я понимаю, могучий флот монголам тоже нам строить придется…
— А качестве платы на масло и рыбу.
— А монголы нас не обманут? Я слышал, что руководителем правительства там какой-то батыр, которого никто вообще не видел, из наших людей, я имею в виду. Он не предаст?
— Не руководитель правительства, а повелитель всех монголов и бурятов Наранбаатар-хаан. И благодаря ему, кстати, сейчас существует вся наша дальневосточная металлургия: уголь-то мы из Монголии возим. Опять же медь и молибден в изрядных количествах. А насчет предаст… видел я, что люди легко предают родных, любимых, Родину. Но чтобы человек сам себя себе предал — даже не слышал.
— Эээ… вот это не понял.
— Так уж получилось, что повелитель всех монголов и бурятов Наранбаатар-хаан с вами сейчас и разговаривает. Но всем об этом знать категорически не стоит. Вы знаете, почему у монголов вообще предателей не бывает? Потому что если таковые и попадаются, то они очень быстро перестают жить. Очень быстро и очень мучительно…
— Хм… я понял. А если другие…
— Здесь,
— Кому должны? — с некоторой опаской поинтересовался Станислав Густавович.
— России. Державе Российской.
Глава 27
— Извините, а вы каждый день умываетесь? — с легкой улыбкой на лице поинтересовался Николай Павлович у товарища Сталина. Тот побагровел и, едва сдерживаясь, в свою очередь спросил:
— Вы считаете членов ЦК грязными… свиньями?
— Нет конечно, мне просто интересно стало насколько вы в ладах с арифметикой.
Разговор состоялся на первом заседании ЦК в январе двадцать шестого года, на котором подводились итоги года предыдущего, и на котором мнения этих членов резко разделились. Большая часть считала, что «достигнуты грандиозные успехи», а меньшая (состоящая вообще из одного человека) — что в стране наблюдается полный провал. Причем в провале обвинялась как раз эта «большая часть» практически поголовно, и, когда тезис был озвучен, Иосиф Виссарионович не удержался и поинтересовался, почему меньшая часть ни с кем не посоветовавшись перевела в Голландию почти сто миллионов рублей золотом, да еще взяла перед голландцами трудновыполнимые обязательства. И вместо ответа получил такой оскорбительный вопрос…
— С арифметикой у меня все хорошо, я даже подсчитал, что на выполнение непонятно для чего взятых обязательств нам потребуется потратить еще минимум сто миллионов в ближайшие три года! А вот понять, что от этого выгадает СССР, мне не удалось.
— Ладно, поясню. Вы, как всякий приличный человек, умываетесь, причем по несколько раз в день. Руки с мылом моете перед едой и после посещения туалета, а после бани еще и белье чистое надеваете. А так же не ходите в грязных вонючих портках, рубашки носите чистые да глаженые. А чтобы умываться и ходить в чистой одежде, вы тратите — можете у Струмилина уточнить, он цифры лучше знает, но и моего примерного расчета хватит — обычное мыло. На которое — причем лично для вас, как и для каждого приличного человека — тратится в пересчете на неделю примерно пятьдесят граммов жира.
— Пятьдесят семь, — тут же влез с уточнениями Станислав Густавович.
— У вас в расчетах небольшая ошибка, вы считали исходя из неочищенного животного жира, так что пока сойдемся на пятидесяти граммах в неделю для каждого человека, так подсчеты нагляднее выйдут. В год это шесть с половиной фунтов…
— Не очень-то и много, — пробормотал Сталин, хотя уже догадался, к чему ведет товарищ Бурят.
— Немного, но в СССР людей уже чуть больше ста семидесяти миллионов, и им на год нужно откуда-то взять миллион сто тысяч тонн какого-то масла или жира. В принципе, все равно какого, а договор Монголии с Нидерландами за жалких двести миллионов рублей обеспечит Советскому Союзу двести тысяч тонн масла на период в сорок пять лет минимум. То есть мы за килограмм масла выкладываем, хотя и единовременно, меньше чем по две с половиной копейки сверх обычной рыночной цены…