Бурят
Шрифт:
— Но сверху!
— … при том, что пальмовое масло даже сейчас дешевле того же подсолнечного почти вчетверо.
— А просто его закупить, без этих выкрутасов…
— В двадцать первом у французов получилось купить около двадцати двух тысяч тонн, и это составило, между прочим, треть мирового урожая. Сейчас потихоньку масличную пальму начали, кроме Африки, еще и в Малайзии с Индонезией выращивать, так в Малайзии в этом году собрали около семидесяти тысяч тонн, в Индонезии даже чуть меньше двадцати тысяч. А нам надо в разы больше! И ждать, пока в колониях наши враги не начнут пальму эту массово выращивать, а потом на поклон идти к тем же британцам, например, чтобы масло купить втридорога, мы не можем — да и не продадут они, им самим мыться нужно. На самом деле
— А почему такие сроки? Вы же говорили, что договор на сорок девять…
— Потому что на плантации пальма плодоносить начинает через три-четыре года после посадки, а что в мире случится после тридцать пятого, предсказать никто не может. То есть я думаю, что кто-то против СССР воевать пойдет… это не обязательно, но крайне вероятно.
— Я так не думаю, — снова влез со своим мнением Струмилин, — и могу обосновать. Сейчас за границей продолжается послевоенный промышленный спад, и продлится он года так до тридцать второго — тридцать третьего. После него для восстановления военной промышленности иностранцам потребуется еще года три-четыре, и только тогда…
— А про спад чуть поподробнее можно?
— Если совсем вкратце, то под войну все понастроили металлургических заводов, но война закончилась и металла стало нужно гораздо меньше. Да и прочей промпродукции тоже: армии стали распродавать ненужное имущество. Старые металлические заводы сразу закрылись и под слом пошли, новые, хотя и работают вполсилы, тоже металла больше, чем рынок сожрать может, выпускают. Цены на металл низкие, выручки едва хватает на поддержку работающих заводов, а вот в постройку новых или реконструкцию старых никто средств не вкладывает. А срок до капремонта тех же доменных печей — лет десять-двенадцать, то есть примерно к тридцатому году нынешние начнут выходить из строя. Но тут нужно учитывать, что те печи, которые работают, работают-то вполсилы, их будут просто интенсивнее загружать — и года до тридцать второго нового строительства не будет. Но уже сейчас запасы готового металла, сбыта не нашедшие или в запас купленные, позволяют год, а то и два без нового производства машиностроение обеспечить, так что лишь году к тридцать четвертому металл подорожает и станет выгодно снова печи строить. А современная печь строится года три, а то и больше…
— Это у нас столько строится.
— У нас, между прочим, те же домны строятся быстрее всех в мире! Но важно не это, важно то, что после восстановления производства металла еще год-два будет идти восстановление металлообработки. Так что войны раньше года так тридцать седьмого — тридцать восьмого я не жду.
— Ваше право, но мы должны быть готовы к худшему, — заметил Николай Павлович.
— Мы и готовимся, целей-то по металлу в том году мы достигли! Хотя с некоторым перекосом, что не очень понятно…
— В чем перекос? Что чугуна выплавили три миллиона тонн, а стали семь? Так некуда нам пока столько чугуна девать, у нас промышленность и три миллиона с трудом переваривает.
— А семь миллионов стали?
— Переваривает, но не промышленность. Ее переваривают дороги железные, которые…
— Я зачем мы вообще строим столько дорог? — поинтересовался Сталин. — ведь если вместо рельсов пустить эту сталь на производство…
— А нету у нас серьезного производства, о чем я вам тут безуспешно пытаюсь растолковать! Вся — я это особо выделить хочу — вся металлообрабатывающая промышленность потребляет стали полтора миллиона тонн! А остальное — это стройки, мосты, дороги те же железные. Нам нужно одних труб водопроводных триста тысяч тонн, а выделываем сто сорок, да и все прочее…
— Что все прочее вы имеете в виду? — уже довольно спокойным голосом поинтересовался Сталин. — В прошедшем году СССР достиг первой поставленной вами же цели и произвел станков металлорежущих тридцать тысяч.
— Но каких? Времен Очакова и покоренья Крыма? Такие станки в Европе по цене металлолома купить можно, что будет в разы дешевле тех, что производятся. А приличных станков,
— Но хотя бы такие станки…
— Не хотя бы. Восемь тысяч, чуть больше, новые заводы брать не стали, а еще почти двенадцать тысяч, на новые заводы отправленные, стоят без движения на складах просто потому, что их крутить там нечем. На новых заводах установка трансмиссий просто не предусматривалась, их проектировали под станки на электричестве. То есть две трети станочного производства в прошлом году оказались ненужными, а причины вы знаете?
— Ну так расскажите.
— Вы директорами станкостроительных заводов поставили, извините за выражение, пламенных большевиков, рабочих бывших, которые считают, что они-то уж в нуждах рабочих разбираются. И да, они прекрасно разбираются в том, что мужики от сохи, в цеха пришедшие, современный станок просто сделать не сумеют, а план-то выполнять надо — вот заводы и делают не то, что нужно, а то, что получается. По этому поводу я предлагаю принять постановление ЦК о том, что безграмотным пролетариям запрещается руководить заводами, а любое вмешательство парторганизаций в производственные процессы будут считаться уголовным преступлением, поскольку выполнять план путем выпуска никому не нужной продукции — это откровенное вредительство.
— Это вы что-то слишком круто… да и нет у нас других директоров.
— Еще не круто, а директора… их учить надо. И использовать тех, кто есть, невзирая даже на то, что он из дворян или вообще монархист. Обратите внимание: Ивановский станкостроительный — где директором назначен потомственный дворянин, полковник царской армии, который с производством станков второй год вообще знаком — дает стране самые современные станки, причем даже больше, чем в планах заводу расписано. И завод Гужона, то есть «Красный Пролетарий»,который продолжает курировать бывшие его директор инженер Куцкий из МХТИ, металлолом не производит, хотя от планов и отстает. А отстает потому, что человек, заводом управлять умеющий, нынче только советы давать нынешнему директору может… Берите Куцкого за грудки, пусть он своих выпускников направляет директорами на заводы станкостроительные и за ними присматривает — и вот уже половина таких заводов приступит к нормальной работе. А Куцкий у нас не один в стране — но вы же здесь как бараны упертые: нельзя, чтобы рабочими буржуй руководил! А сами… Леонид Борисович верно сказал: в руководстве большевиков царит вопиющая некомпетентность. И пока она будет царить, ни черта у нас не получится!
— То есть вы предлагаете руководство обратно буржуазным элементам вернуть? — нехорошо прищурившись, тихим голосом поинтересовался Сталин.
— Нет, этого я не предлагаю. Я предлагаю ставить руководителями заводов людей компетентных.
— А партия, по вашему, уже не нужна?
— Партия нужна, но партия должна работать на страну, а не страна на партию. И, кстати, руководители партийные тоже должны не о себе заботиться, а о стране. Это я так, напоминаю. А еще напоминаю, что постановлением ЦК ответственность за нарушение законов членами партии удваивает наказание. Поэтому, как Председатель Президиума ЦИК я предлагаю на этом закончить обсуждение наших успехов в промышленности и сельском хозяйстве и вернуться к работе.
— Но у нас еще остались вопросы, подлежащие рассмотрению… — ответил кто-то из собравшихся.
— Да, я видел, но все эти вопросы как раз производственные, то есть такие, которые не входят в сферу компетенции ни одного их собравшихся — а потому обсуждать их здесь просто бессмысленно.
— То есть вы один здесь компетентны в вопросах промышленности?
— И я не компетентен. Но у нас есть компетентные специалисты, работающие в министерствах и, что важнее, в Госплане. И этого достаточно, а для следующего заседания я предлагаю подумать над тем, как партия может усилить и, что важнее, улучшить работу идеологическую. То есть подумать над тем, как мы можем делать то, что мы, собственно, делать и должны…