Бусинка
Шрифт:
— Это ты подговорила Женю… — осеняет меня.
Обхватываю себя руками, пытаясь спрятаться от этого знания. Он ни в чем не виноват. Это она, она забралась ему в голову, науськивала, подталкивала, умело играя на его чувствах ко мне. Он любил меня — это правда. Но был готов отступить, чтобы не мешать лучшему другу, а Лиза, расчетливая тварь, и его убрала со своего пути. Рассорила их с Лёшей, а потом взялась за меня.
Уверена, что и смерть Константина Валерьевича — ее рук дело. Это ведь она уверяла нас, что он — главный злодей. Что это он все придумал, он хотел избавиться от меня. До сих пор не пойму, зачем только
— Женя хотел тебя, я — Лёшу. Все честно.
— Ты хоть раз спросила, чего хотел сам Лёша? Какая же ты эгоистка!
Со стороны лестницы слышится топот множества ног. Еще пара минут, и, уверена, окажусь лицом в пол. Осталось совсем недолго, но прежде я хочу узнать…
— Почему ты позволила нам уехать?
— Нужно было, чтобы ты забеременела.
Лиза тоже их слышит. Вижу, что нервничает. Алексей за ее спиной, все это время стоящий смирно, как непоколебимая стена, достает из кармана телефон и кому-то набирает. Наверняка, у них есть план, чтобы уйти незамеченными.
— Я не могу иметь детей. Мне нужен был ребенок.
— Ты не получишь его!
— Не сомневайся, — ядовитая улыбка расползается по некогда прекрасному, милому лицу, и девушка странно дергает головой, — я получу все, что хочу. Как получила поддержку Королёва, как подвела Лёшу к мысли избавиться от отца, чтобы править его компанией единолично. Ведь Лёше было плевать на неё, как и сейчас плевать. Он просто хочет спокойной жизни, и я ему это обеспечу. После того, как разберусь с тобой, разумеется. Я получу свое.
Она дает знак, и альфы направляют на меня оружие, пока сама Лиза разворачивается и спокойно шагает в сторону лестницы. Алексей не отстает, прикрывает тылы. На мгновение становится любопытно: действительно ли он любит ее, раз потакает безумствам?
Я стою напротив четырех альф совершенно безоружная. Опустошенная. Когда сегодня я шла сюда, думала, что умру. Но теперь, оказавшись лицом к лицу со смертью, умирать совершенно не хочется. Артур уже потерял отца, потерял крестную, а сейчас потеряет еще и мать.
Прости, малыш, я обещала вернуться, но…
— Кира! — черт, почему он все еще здесь?! — Кира, уходим.
Оборачиваюсь, хоть и понимаю, что это довольно рискованно, с удивлением отмечая, что помимо Самсонова за моей спиной находится еще как минимум пять человек.
— Кира, пошли!
Делаю шаг назад, ближе к Саше. Потом еще один. Все внутри сжимается от предчувствия чего-то страшного. Альфа протягивает руку. Осторожно вкладываю в нее свою, и тут Самсонов резко дергает меня на себя, подхватывает и срывается вперед. В это же мгновение за спиной раздаются выстрелы. Кто-то кричит, кто-то, судя по звукам, падает замертво.
Саша несет меня все дальше от этого кошмара, бережно прижимая к себе и приговаривая, что все будет хорошо. Я знаю, что хорошо уже не будет, но
Буквально вывалившись на улицу, с удивлением распахиваю глаза. Все пространство вокруг здания заполонили полицейские машины и кареты скорой помощи. С десяток раненых уже находятся в руках врачей, чуть дальше вижу тела, накрытые простынями, по которым неясными пятнами расплывается кровь.
Жду, когда и меня погрузят в дежурный автомобиль, но этого не происходит. Только когда к нам с Сашей приближается мужчина в полицейской форме, невольно вздрагиваю.
— Александр Сергеевич, — кивает альфа, бросая быстрый, заинтересованный взгляд в мою сторону.
Выгляжу я, наверняка, не самым лучшим образом: лицо опухло и покраснело от слез, на коже и одежде пятна крови, волосы спутались.
— Ну как?
Саша пару долгих секунд смотрит на полицейского: они словно ведут безмолвный диалог. Ёрзаю в его объятиях, давая понять, что уже можно отпускать, и только тогда альфа понимает, что все еще держит меня на руках. Осторожно поставив меня на ноги, он, ко всеобщему удивлению, устало опускается прямо на асфальт и прикрывает глаза. Только сейчас замечаю, сколько на нем синяков и порезов. Один глаз подбит, обе брови и губы рассечены, костяшки сбиты в мясо. Его хорошо отделали, но уверена, он и сам немало покалечил врагов. Не раздумывая, сажусь рядом. Мужчина в полицейской форме отдает приказ принести нам воды и теплые покрывала.
Пока все суетятся вокруг, молча смотрю в одну точку перед собой. Я опустошена настолько, что просто открыть рот кажется чем-то невероятным. Мне не хочется говорить, не хочется думать. О том, что будет дальше тем более. Что сказать Артуру или как объяснить матери, что я снова одна? Конечно, она знала, что мы с Лёшей снова вместе, пусть я и боялась втягивать ее во все это. А теперь… что я скажу ей, когда заявлюсь на порог, потерянная и разбитая, с ребенком на руках?
— Смотри, — толкнув меня локтем в бок, говорит Самсонов.
Поднимаю растерянный взгляд, слежу за направлением его руки, и глаза расширяются до размера блюдца.
Лиза, истерично визжащая, пытается выкрутиться из рук двух огромных альф-полицейских, которые с каменными лицами волочат ее в сторону служебного автомобиля. Следом за ней в чреве УАЗа пропадает и Шадрин. Непонимающе хлопаю ресницами.
— Помнишь, я говорил, что перед тем, как мы войдем в здание, мои технари отрубят камеры наблюдения? — киваю. — На самом деле они ничего не отключали, а, наоборот, подключились к серверу местного полицейского участка, в прямом эфире транслируя все, что происходит внутри. Все, Кира, понимаешь? — довольный собой, Саша заливается хриплым смехом. — Они видели и перестрелку, и попытку Антона тебя изнасиловать, — кулаки альфы сжимаются, — и еще кое-что, что я хотел бы тебе показать.
Все еще не веря в происходящее, медленно поднимаюсь вслед за Сашей. Он бесцеремонно берет меня за руку и ведет к тому самому полицейскому, с которым разговаривал минутой ранее. Сержант понимающе кивает, открывает для нас двери полицейского автомобиля, а потом садится за руль. Хочется спросить, имею ли я право покидать место преступления, но это кажется таким глупым, что с губ срывается невольный смешок. Саша вопросительно приподнимает брови. Молчу. Только опускаю голову на его плечо и устало прикрываю веки.