Бычки в томате
Шрифт:
— Да, но давайте сначала сядем, а то тут мало места, — твердым тоном произнесла Алиция, но прозвучало это так, будто диван или шкаф были размещены в салоне только для того, чтобы замести под них интересующую Юлию информацию.
Эльжбета тем временем затеяла профессиональный разговор с врачом на тему обезболивающих, снотворных и прочих антидепрессантов, который тот с энтузиазмом поддержал. Юлия переждала, пока они закончат, выпила воды и снова задала вопрос:
— Где Вацлав? Пропал, тяжело ранен или мертв?
На этот раз
— Он умер, — произнесла она деревянным голосом — Теперь это известно совершенно точно.
Юлия вообще была светлокожей, а сейчас и вовсе стала такой белой, что дальше белеть уже было некуда. Она застыла, как неживая. Доктор наблюдал за ней очень внимательно; казалось, она перестала дышать. Затем на ее лице появился румянец и снова исчез. Юлия вздохнула, пошевелилась и произнесла с решимостью отчаяния:
— Нет!
Доктор, как каждый нормальный человек, входя, закрыл за собой дверь террасы. Замок у Алиции немного заедал. Мне послышалось, будто у меня за спиной кто-то дергает дверную ручку, но я не обратила на это внимания, лихорадочно стараясь придумать, чем можно помочь Юлии, если она не в состоянии поверить, не допускает самой мысли… Не совать же ей в качестве доказательства кошмарные снимки Стефана?
— Нет! — повторила Юлия.
— К несчастью, это правда, — подтвердила слова Эльжбеты Алиция с меньшим сочувствием, чем можно было бы от нее ожидать.
— Нет! Нет! Нет! Нет!
Ну и как прикажете на эту истерику реагировать? Все молчали, в том числе и доктор. Тоже мне, высококвалифицированный специалист!
— Не-е-ет! Не-е-ет! Не-е-ет!
И вдруг через дверь с террасы в салон ворвался Мариан, заметно раздосадованный криками Юлии и очень недовольный нерасторопностью датской полиции.
— При чем тут «нет»? Какое еще «нет»?! — крикнул он возбужденно. — Полгорода видело, труп как свежий огурец! Первый класс! А что, полицейских еще не было? Ну и работнички! Зашибись.
Боже правый, только его здесь недоставало! А я-то, кретинка, все время старалась как молено деликатнее быть с Юлией, чтобы ее не ранить раньше времени. Через три секунды я уже гнала нашего голодомора к калитке чуть ли не пинками, при этом чрезвычайно вежливо, при помощи исключительно строительной лексики, освоенной в совершенстве еще в моем проектном прошлом, объясняя этому оболтусу, что хозяйка временно гостей не принимает и не похоже, что скоро начнет принимать. Доктора у пациентов обедают, а остальные гости уехали питаться в город. И велела этому говнюку катиться отсюда к чертовой матери. Это было самое приличное предложение, которое он от меня услышал.
И вот вам нате, снова Мариан, сам того не желая, повлиял на развитие событий! Не известно, сколько времени продолжалась бы Юлина истерика, тем более что от доктора толку было как от козла молока, а тут просто и незамысловато — бац обухом по голове, и порядок. Одно слово,
И что удивительно, сработало ведь на все сто…
Когда Магда, Олаф и Стефан вернулись из города, тщательно пряча за спиной пакеты с благородным напитком, доктора Бертельсена уже не было. Он внимательно обследовал пациентку, смирился с ее категорическим отказом принимать лекарства, оставил Эльжбете инструкции и какой-то пузырек с лекарством, не отказался от гонорара и убрался восвояси.
Вопреки ожиданиям, Юлия держалась неплохо. Она взяла себя в руки, выпила кофе со сливками, извинилась, что не составит нам компанию, но сказала, что ей хотелось бы побыть одной. Кто бы возражал!
Мы подождали, пока за ней с натужным скрежетом не сомкнутся раздвижные двери.
— Все это прекрасно, — заметил Стефан, уже информированный о наших жизненно-врачебных перипетиях, выставляя, наконец, на стол шампанское. — Но где, собственно говоря, стражи порядка?
— Ты по ним соскучился? — недовольно поморщилась Алиция. — О господи, сколько вы накупили? Кому все это горючее? Вы что, поминки собираетесь устроить?
— А почему бы и нет? — удивилась Магда.
Решено было поместить пока шампанское в морозилку в ателье, предварительно освободив место путем извлечения оттуда нескольких заледенелых глыб. Температуру там можно отрегулировать на слабый плюс, но тогда придется запланировать обеды на несколько дней вперед. Алиция принялась злопыхать на пана Вацлава, дескать, мало от него было проблем при жизни, так и после смерти покоя не дает…
— Насколько я знаю жизнь, домой я в планируемые сроки не вернусь, — одновременно пояснил Стефан. — Полицейские тут работают, как паровой каток, и под подозрение попадем мы все. По мне так уж пусть пораньше начнут. Слушай, у тебя ведь есть какой-никакой блат в полицейском участке? Давай, задействуй связи.
— У меня? — изумилась Алиция.
Мы обе с Эльжбетой посмотрели на подругу с явным осуждением: это же надо, какая короткая память.
— А как же господин Мульдгорд? — произнесла я, может быть, и с неправильным акцентом, зато отчетливо.
Алиция смутилась, засуетилась, принялась хлопать по столу в поисках сигареты, которую держала в руке, заглянула в кофейную чашку и открыто засомневалась.
— Ну, я не знаю… Да и какой это блат? Они все такие порядочные…
— В свое время нам совместными усилиями удалось господина Мульдгорда несколько деморализовать, — напомнила я подруге.
— Но, может, он уже все забыл, получил повышение и трупами сам не занимается. У него теперь такой высокий пост…
— И не надо ему заниматься, достаточно, если просто разболтает пару секретов. Пока вся наша самая толковая информация получена от собаки, а этого мало.
Алиция уставилась на дно пустой чашки, не желая даже пошевелиться, и тут, конечно, зазвонил телефон.