«Был жестокий бой»
Шрифт:
— Спасибо, солдат! — сурово поблагодарил плачущего бойца наш ротный. — Ты не обижайся. Голос у меня такой.
Раздатчик молча махнул головой в сторону, чтобы слезинки размазались по щеке, но никак Батолину не ответил. Я взял из его рук свою тарелку с кашей и кусок хлеба с кружком желтого масла, после чего отошел к столу, где сидели Тарасов и Батолин. Вскоре к нам присоединились Денисов и Пуданов. Злополучные луковицы уже были порезаны на дольки, которые отозвались на наших зубах аппетитным хрустом.
Мы ели. Другие офицеры по очереди получали свои порции на раздаче, после чего усаживались завтракать за другие столы. А солдат продолжал плакать, лишь изредка смахивая слёзы левой рукой. Когда она оказывалась свободной от пустых
Когда мы позавтракали, на выходе нас поджидал товарищ прапорщик, который уже обладал всей информацией о случившемся.
— Мужики, я конечно извиняюсь! — начал он, обращаясь к нам всем сразу. — Пожалуйста! Не обижайте моих солдат. Они у меня…
— А что такого? — возмутился было Батолин. — Я его только попросил лук принести.
— Ребята! — прапорщик понизил голос. — Они у меня из 131-ой бригады. Понимаете? Это те, кто в живых остался. Их специально в тылу оставили… Потому что на боевые они уже негодные. А если в госпиталь отправить или обратно в Майкоп, могут напиться и набедокурить. Они же контуженные… И даже слишком.
Ему не дали договорить.
— Всё будет в норме. — пообещал прапорщику Тарасов.
— Понятно. — сказал Батолин. — Я же не знал.
— Да кто ж из нас знал? — произнёс со вздохом начальник столовой. — Что всё оно вот так пойдёт?
На этом наш разговор был окончен. Мы медленно пошли обратно. Причём вид у нас был весьма озадаченным, точнее говоря, сильно сконфуженным. Недавний инцидент в офицерской столовой подействовал на каждого самым нехорошим образом. Но ведь никто из нас не знал то, во что выльется эта суровая просьба принести несколько головок лука. У крепкого солдата-раздатчика было явное расстройство его, скажем так, нервной системы, в следствии чего ему не удалось воспринять данную ситуацию как нечто заурядное. Вот потому-то так оно и вышло.
А 131-ая Майкопская бригада, в которой до недавнего времени служил этот рослый солдат… Эта отдельная мотострелковая бригада была широко и печально известна. Причём, почти что каждому нашему военнослужащему. Штабные деятели и их подлизы-подпевалы говорили о ней с негативно-осуждающим оттенком, дескать, она сама была виновата: не смогла организовать крепкую оборону, личный состав сразу же начал пьянствовать и так далее. Что в бою началась паника и всё такое прочее… Очень уж недостойное для ведения настоящей войны. Но среди тех, кто был поближе к земле-матушке… Кто считал, что все мы ходим под Господом Богом… Кому предстояло принять самое непосредственное участие в этой войне… Среди нас ходили несколько иные разговоры. Что 131-ая Майкопская бригада была полностью уничтожена боевиками и от неё осталось… От всей бригады в полторы тысячи человек в живых осталось несколько сотен… Тех, кому посчастливилось уцелеть в кромешном аду беспрерывных боёв на железнодорожном вокзале города Грозный.
Нам было известно не очень много. Майкопская бригада получила приказ выдвинуться в самый центр чеченской столицы и взять под свой контроль ж\д вокзал. Боевой приказ она выполнила практически без единого выстрела. А потом боевики перегруппировали свои силы и окружили вокзал плотным кольцом. Вот тогда-то и началось самое страшное — бесконечный бой в окружении среди городских кварталов. Когда наших мотострелков не могла толком поддержать ни артиллерия, ни авиация. В общем, майкопцы держались в течении нескольких суток. Командир бригады был вынужден выходить на связь с командованием собственнолично… Чтобы в общедоступном эфире и
Однако на товарища генерала эта «радиопостановка» не произвела никакого впечатления. И 131-ая Майкопская бригада поддержки не получила. Ни в виде массированного артиллерийского налёта, ни в форме удачного бомбо-штурмового удара авиации, ни в лице бойцов прорывающихся на подмогу подразделений. Ведь ожесточённые уличные сражения тогда происходили во многих местах Грозного. Правда, истинных масштабов трагедии майкопцев в те дни ещё не осознавал никто. Кроме них самих…
И всё же Майкопская бригада держала оборону. Невзирая на ужасающие потери в личном составе, а также на отсутствие какой-либо поддержки… Наша пехота держалась, сражаясь насмерть. И на предложения боевиков сдаться она отвечала огнём. Майкопцы всё ещё надеялись на поддержку. Однако… Увы. В результате беспрерывного боя погибло большое количество наших военнослужащих: офицеров и прапорщиков, сержантов и рядовых. Немолодых мужиков и совсем ещё юных пацанов. Одним словом, солдат России. Погиб и командир бригады полковник Савин. Как русский офицер и настоящий командир он был среди своих солдат. Вместе с ними он и остался на веки вечные. Полковник Савин остался со своими подчинёнными… Со своей 131-ой отдельной мотострелковой бригадой. Со своими погибшими в бою солдатами и командирами.
А когда бой вокруг вокзала затих… То этой глубокой ночью все те немногие, кто всё ещё оставался в живых. Они собрались в одну группу и пешком пошли обратно. Прямо по железнодорожным путям. По этим шпалам и рельсам. Уцелевшие майкопцы возвращались из своего ада. В ту ночь на город Грозный опустился плотный туман и они беспрепятственно вышли к своим. Может быть боевики их попросту не заметили, ведь видимость была почти что нулевой. Вполне вероятным могло быть И то, что чеченцы всё же услышали что-то подозрительное со стороны железнодорожного полотна, но предпочли остаться на своих позициях. А может быть боевики всё поняли и не стали стрелять. Чтобы выжившие майкопцы рассказали всем о том, что их ждёт в чеченском городе Грозном. Ведь могло быть и такое.
Как бы там всё ни происходило… На этом участке железной дороги от вокзала и до расположения наших войск. Но остатки Майкопской бригады смогли выйти из окружения. Тех раненых, кого вынесли на руках… Этих немногих счастливчиков тут же отправили в госпиталь. Про тяжёлых… То есть о тех, кто получил серьёзные ранения и в следствии этого остался в том ж\д вокзале. О них не было известно ничего. Думаю, все они разделили трагическую участь своего комбрига и остальных своих товарищей. Было нереальным рассчитывать на благородство поступков и великодушие противоборствующей стороны. Война ведь всё-таки!
А сегодняшним утром в своей офицерской столовой мы столкнулись с одним из рядовых срочной службы, кому поистине посчастливилось уцелеть в этом аду. И теперь-то мне было понятно всё. почему солдат-раздатчик постоянно улыбался, раскладывая по тарелкам кашу-овсянку. И какое чувство растерянности овладело им после суровых строгих слов товарища капитана. Почему он так беспомощно посмотрел на всю нашу очередь. И какой повторный ужас испытал этот рослый солдат, не увидав ни одного сочувствующего взгляда… Не говоря уж о словах поддержки или защиты. Потому-то он и уронил свой черпак в бак с кашей… Да и заплакал… От ещё одного чувства обиды и бессилия.