«Был жестокий бой»
Шрифт:
Я перевёл свой командирский дух и посчитал выступление законченным. Однако, как оказалось, моё красноречие всё-таки пробилось в самые глубины солдатского сознания…
Ну, естественно… В спор вступил солдат Винтер. Вернее, он взвился!.. Наподобие ясного сокола дав синее небо…
— Да как вы смеете так говорить, товарищ лейтенант!? — заявил мне разведчик Винт. — У меня бабушка — блокадница!.. Она до сих пор плачет!.. Когда слышит про эти «стодвадцать пять грамм»!.. А вы!?
Тут я несколько осёкся… Возможно в пылу своего выступления мне довелось чуточку перегнуть палку?!.. Невзначай обидев легкоранимые солдатские души… Но прокрутив
— Слушай сюда, Андрей Викторович! — заявил я. — Если бы твоя бабушка своими собственными глазами увидала то, как вы тут относитесь к хлебу!?.. Как он киснет во вчерашнем борще, как валяется где попало!.. Вместе с остатками каши и вонючими вашими портянками!.. А также трусами!.. То твоя бабушка сама бы вам задала такую вздрючку!.. Чтобы научить вас бережному отношению к хлебу и другим продуктам! Ясно?!.. А то будешь ты тут меня своей бабушкой попрекать!.. Я тоже голодал!.. И знаю, что это такое… Ишь ты!..
Тут в нашу комнату вошёл командир роты Батолин. Он услышал мои крайние слова и поэтому сразу же поинтересовался моим далёким прошлым.
— И где это ты голодал? — спросил Серёга.
Он с улыбкой уселся в кресло и протянул руки к печке. Я посмотрел наличный состав, который продолжал наводить порядок, но скрывать мне было нечего…
— Где-где… — ответил я поспокойнее. — В общаге студенческой!.. Где же ещё?!.. Ну, и в Афгане… По своей духанке.
— Это когда молодым бойцом был? — уточнил ротный. — Тогда что ли?
— Ну, да-а… — нехотя проворчал я, а потом перевёл беседу на более интересную тему. — А что там с генералом? Чего он сюда прилетел?
Командир нашей роты оглянулся на дверь и коротко пояснил, что начальник разведки прибыл на Северный с инспекторской проверкой. Ну, чтобы лично ознакомиться с теми условиями, в которых находятся его непосредственно боевые подчинённые…
— В Грозный он, конечно же, не поедет. Там из нашей бригады сейчас никого нет. Поэтому эНэР только здесь побудет. Он там что-то с Тарасовым обсуждает.
Я выслушал слова командира роты и вздохнул. Мне сейчас было крайне досадно то, что при посещении нашей комнаты генерал Чернобоков вроде бы остался доволен… Но под самый конец его визита всю благостную картину испортил этот стол с объедками и прочей антисанитарией…
— Прикинь, блин!.. — пожаловался я. — Он зашёл к нам, полюбовался на боевые трофеи, похвалил… А когда уходил, то наткнулся на стол с остатками вчерашней пищи… А ещё с портянками и солдатскими трусами!..
— И что он сказал? — спросил Серёга, откидываясь в кресле.
— Да ничего он не сказал! — ответил ему я. — Только покосился так неодобрительно. И вышел.
Как раз в этот момент мои подчинённые закончили наведение образцово-уставного порядка. Я посмотрел на аккуратно свёрнутые спальники, однообразно развешанные бронежилеты и бушлаты… А также на сверкавший чистотой тот самый стол…
— Да ладно тебе! — заявил со смехом ротный. — Раз ничего не сказал — значит всё нормально.
— Хорошо бы! — отозвался я с лёгкой надеждой. — А то… Стараешься тут, стараешься! Результаты даёшь… А из-за какой-то мелочи всё может пойти коту под хвост. Ну, разве не так?!.. Теперь ведь в нашей армии всё делается через задницу!.. Положительные стороны стараются не замечать, а какую-нибудь ерунду
На мой взгляд, я рассуждал сейчас очень даже здраво. Ведь если товарищ генерал выскажется не очень хорошо именно о моей разведгруппе, то наше батальонное командование возьмёт это под свой особый контроль и при каждом удобном или же неудобном случае станет третировать не только меня, но и моих бойцов. А чтобы наша разведгруппа вылезла из столь негативно-пристального кошмара… По другому это состояние и назвать-то будет трудно!.. Так вот!.. Чтобы наша разведгруппа вновь стала хотя бы нормальным и боеготовым подразделением, нам всем придётся очень сильно попотеть. Причём, не только в далёком Моздоке, то есть в караулах, нарядах и учебно-тренировочных занятиях… Но и непосредственно здесь!.. В чеченском городе Грозный, где боевые действия идут и днём, и ночью… Как на передке, так и в относительно ближнем тылу…
— А в лишний раз рисковать из-за каких-то котелков с недоедённой кашей… Ну, не хочется и всё тут!.. Кому охота под пули лезть?!.. Из-за плохого порядка в комнате проживания!.. Ни-ко-му!
Это нравоучение я объяснял уже непосредственно своему личному составу и он вроде бы меня понял очень даже хорошо. И даже пообещал всё время поддерживать в комнате самую изумительную чистоту.
И словно нас услышал кто-то с неба!.. В нашу комнату вошёл какой-то малознакомый мне солдат. Но в нашем спецназёрском обмундировании и снаряжении. Как оказалось, он был из нашей же 22-ой бригады, сюда прилетел в составе облётной группы, сопровождавшей начальника разведки СКВО… А сейчас этот боец принёс непосредственно в мою разведгруппу самые настоящие подарки!
— Товарищ лейтенант, это вам! — произнёс солдат, протягивая мне целлофановый пакет и поворачиваясь уже к личному составу. в — А вот это… Вам!.. Там письма есть… И записки… Разберётесь что и кому…
Мы ошарашено посмотрели сначала на этого «доброго дядю солдата», раздающего гостинцы… А потом стали разворачивать пакеты… И ведь всё сошлось!.. Боец из облётной группы нас ничуть не обманул.
А ведь я до последнего момента не верил во всё происходящее. Это к моим бойцам прилетели мамаши… Которых остановили в Моздоке. А ведь у меня… Жены уже не имелось, новой кандидатки тем более не наблюдалось… Сестра оставалась в далёком-предалёком Ростове… Так что я уже ни на что не надеялся. Но… Как оказалось, и непосредственно в Аксайском районе, то есть в стационарном пункте постоянной дислокации 22-ой бригады нашлись хорошие люди! И они стали собирать для своих родных военных гостинцы, подарки, сигареты… В общем кому что. Вся эта «гуманитарная помощь» первой же автоколонной добралась до Моздока, а поскольку кое-какой личный состав отсутствовал, то часть гостинцев отправили в Грозный вместе с начальником разведки.
Я раскрыл свой пакет и увидал два каких-то пирога, после чего опять не поверил в то, что моя сестра умудрилась собственноручно что-то испечь. Но когда я достал пироги и посмотрел на их поверхность… То сразу узнал те пироги с вареньем, которые всегда пекла моя бабушка. Она поверх слоя варенья выкладывала переплетённую решётку, собранную из тонких полосок теста. И вот теперь такие же пироги испекла моя сестра, после чего передала их вместе с другими бригадными женщинами, чтобы они всё-таки добрались до меня лично. Эти пироги проехали километров пятьсот до Моздока, а затем около часа летели на вертолёте до аэропорта Северный.