Былого слышу шаг
Шрифт:
Какой же поразительной силой исторического предвидения надо было обладать, чтобы спустя семь месяцев — всего лишь семь! — полностью подтвердилось сказанное: революционные события в Германии снесли кайзеровскую империю вместе с ее договорами.
А машины не видно, и Ленин терпеливо ждет ее на дороге под потоками осеннего дождя…
Казалось бы, можно продолжать без помех работу над книгой. В те дни Крупская писала: «Владимир Ильич поправляется понемногу, легкое совсем зажило, плечом тоже начинает двигать, хотя надо еще понабраться силёшки. Работаем вовсю».
Но вскоре Ленин снова прервал начатое: «…ввиду того, что моя работа затягивается, я решил просить редакцию «Правды» дать место краткой статье на ту же тему». Статью «Пролетарская революция и ренегат Каутский»
А как же рукопись? Отложена до лучших времен? Нет, находил время, продолжал работать. И вскоре закончил — меньше чем через месяц — книгу «Пролетарская революция и ренегат Каутский». Последние строки, как вы помните, — «Заключение, которое мне осталось написать к брошюре о Каутском и о пролетарской революции, становится излишним» — написал 10 ноября восемнадцатого года, после того как пришло известие о победе революции в Германии.
Для каждой статьи и для каждой книги Владимира Ильича всегда был свой и неотложный повод. Ленин всякий раз брался за перо, когда этого требовали победы или поражения революции. Каким же поразительным чувством времени, его движения надо было обладать, чтобы, пережив ранение, уехав на отдых в Горки, совмещать тем не менее свою мысль, свой труд с мировым революционным процессом!
Позже здесь же, в Горках, Ленин писал «Как буржуазия использует ренегатов», вновь разоблачая Каутского; набрасывал «Письмо американским рабочим»; правил корректуру «Детской болезни «левизны» в коммунизме»; размышлял над задачами II конгресса Коминтерна, писал тезисы в связи с ним. Холмы и перелески — исконно русский пейзаж не мешал Владимиру Ильичу думать о грядущих пролетарских революциях в других странах. Искать и находить в бесконечном своеобразии русской революции ее международные черты: «…в данный исторический момент дело обстоит именно так, что русский образец показывает всем странам кое-что, и весьма существенное, из их неизбежного и недалекого будущего», — писал в «Детской болезни «левизны» в коммунизме». Здесь, в сердце России, думал о судьбах других народов, далеких стран, и было это для Ленина-интернационалиста столь же естественно, как, узнав о революционных событиях в Германии, сразу же связал их с жизнью Советской России: «…вдесятеро больше усилий на добычу хлеба (запасы все очистить и для нас и для немецких рабочих)», — писал из Горок.
…Как только «Правда» опубликовала статью «Пролетарская революция и ренегат Каутский» — было это 11 октября, — так сразу же заговорил со Свердловым: пора бы возвращаться на работу. Приехав после свидания с Владимиром Ильичем, Яков Михайлович передавал по прямому проводу в Царицын: «С Карповым (зашифрованное имя Владимира Ильича. — Е. Я.) вчера виделся. Он на днях начнет работать».
Стараясь задержать хоть на несколько дней отъезд Ленина из Горок, его уверяли, что еще не закончен ремонт московской квартиры. Но вскоре, как пишет в воспоминаниях комендант Кремля Мальков, Владимир Ильич разгадал эту хитрость. И 14 октября был в Москве. Выходит, приезжал в Горки лишь затем, чтобы выполнить очередную работу. Но ведь собирался отдыхать, скорее всего искренне верил в это, во всяком случае, подбирал книги специально для отдыха. В перечне книг, которые взял с собой в Горки, — Джордж Эллиот «Даниель Деронда» и «Мельница на Флосе», «Холодный дом» Диккенса. Пометил было в списке «Menschen in Krieg» («Люди на войне») — но нет, едет же отдыхать — и вычеркнул, а вот подле Чехова тем же карандашом вписал «Спички», имея, очевидно, в виду рассказ «Шведские спички». И видно, что написано вскоре после ранения — почерк иной, чем обычно.
Да и список этот — книги для отдыха — единственный в своем роде. Все последующие запросы из Горок были иными.
«Тов. Гляссер!
Очень прошу Вас прислать мне сегодня
1) стенографический отчет IX съезда РКП (1920). Есть переплетенный у меня в кабинете в «вертушке»;
2) английскую книгу (была на столе у меня)…
Привет! Ленин».
Постепенно
Уже больной, летом 1922 года, как только получил разрешение читать, выписал за полтора месяца более тысячи томов. Владимиру Ильичу потребовались газеты — 32 названия, — среди них на немецком, английском, французском и итальянском языках. Журналы: «Коммунистический Интернационал», «Под знаменем марксизма», «Красная новь», «Красная книга», «Книга и революция», «Огонек», «Крокодил»… 137 журналов на английском, французском и немецком языках.
«За книги большое спасибо. Теперь имею их массу и начну возвращать пачками…
Лучшие приветы! Ленин»
Уезжал из Москвы чаще всего по требованию врачей. Случалось, и сам признавался: «Уезжаю сегодня.
Несмотря на уменьшение мной порции работы и увеличение порций отдыха за последние дни, бессонница чертовски усилилась». Но работу тем не менее не прерывал.
Да и отдыхал ли он в Горках когда-нибудь в том смысле, в каком представляем себе отдых: освободившись от мыслей и забот, отдыхать и ни о чем не думать. Был здесь семнадцать дней в сентябре девятнадцатого года и семь раз за это время ездил в Москву, участвовал в заседаниях ЦК партии, Политбюро, руководил работой Совнаркома, Совета Труда и Обороны… Отдыхал летом 1921 года и в июле написал из Горок 155 писем, других документов, а в августе — 187.
Да и в этом ли только дело? Отдых немыслим без душевного покоя. А могла ли идти о нем речь, когда писал здесь, скажем, «Кризис партии»: «Надо иметь мужество смотреть прямо в лицо горькой истине. Партия больна. Партию треплет лихорадка». В Горках напишет «Все на борьбу с Деникиным!», «Еще раз о профсоюзах и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина», «Об образовании СССР», выступая в этой статье против поклонников автономизации.
Крупская вспоминала: «На прогулках часто бывали случаи, когда какая-нибудь неожиданная реплика показывала, что, гуляя, он сосредоточенно и напряженно думал, обдумывал и т. д.». Потому, наверное, так и любил Владимир Ильич уставать физически: лишь физическая усталость могла облегчить напряжение мысли, а освободиться от этого не мог порой и ночами, страдал бессонницей…
* * *
Почти три года, если собрать вместе все недели, дни, а порой и часы, пробыл в Горках Владимир Ильич.
Впервые приехав на отдых, Владимир Ильич познакомился с рабочими местного совхоза. Они обратились с просьбой реорганизовать совхоз в сельскохозяйственную коммуну. И Ленин беседовал с рабочими, подробно обсуждал все «за» и «против». «Я помню, как на совещании в Большом доме Ильич убеждал их, очень волновался», — рассказывала Крупская.
Ленин вернулся в Москву, и делегация рабочих совхоза «Горки» вновь пришла к нему на прием — как бы побыстрее получить разрешение на коммуну. И Владимир Ильич решил поддержать их просьбу.
Коммуну организовали, и тут же в губземотделе о ней забыли. В результате последующие события приняли несколько непредвиденный оборот: разделив между собой рейнботовское имущество, участники коммуны посчитали свою миссию выполненной. Часть мебели, посуда, белье оказались в домах руководителей коммуны. А кроме того, несколько возов с добром были отправлены в Прибалтику — в имении Рейнбота были заняты латышские рабочие. Происходило это зимой 1918/19 года. И после неудачного опыта «Горки» вновь стали совхозом.