Быстрее империй
Шрифт:
С тех пор год из года, на протяжении веков власть упорно пыталась насадить на кромке империи земледелие. Неудачи списывались на что угодно: на лень мужика, на продажность чиновника, на козни аборигена. То, что хлеб на Камчатке родится только благодаря чуду, не приходило им в голову.
Зато это пришло в голову мне. По части чудес у меня имелся уже кое-какой опыт.
Чтобы самому не светиться в афере, я переговорил с Бичевиным, который тогда бедовал на Уналашке, а тот, выслушав замысел, одобрительно ухмыльнулся и посоветовал взять в сообщники одного из своих иркутских приятелей.
— Матвей Дерюгин.
Что ж, такая рекомендация дорогого стоит. Я появился в Иркутске и Терёха показал мне Дерюгина, а чуть позже устроил встречу. Передав весточку от Бичевина, я изложил замысел, который Матвею пришелся по душе. Он согласился сыграть роль зиц-председателя Фунта. Но без отсидки, понятно.
— Уйдешь вместе с ними, если что, — пообещал я. — А там помогу подняться. Торговля зерном, мехами, все что захочешь.
Мы ударили по рукам и сели за написание писем. Вернее писал Дерюгин, так как я всё ещё не справлялся с допотопной орфографией и каллиграфией.
В те годы считалось обычным заводить хлебное производство, как заводят лошадей или рудники. Крестьяне, оставаясь на земле и, не меняя привычного уклада, превращались тем самым в рабочих. Этим занималась и казна, и частные предприниматели. Так что проект Дерюгина не вызвал ни отторжения, ни удивления.
На протяжении нескольких лет Матвей бомбардировал письмами Иркутское и Сибирское начальство, расписывая скромный проект развития камчатского хлебопашества. Он обещал, что поднимет дело собственными силами и на собственные средства, но лишь нуждается в добрых селянах, которых в Сибири взять негде. Те, что осели на легендарной Илимской пашне в счёт не шли, их было мало и на них держалось снабжение всей Восточной Сибири.
Ответа он не получил ни от кого. Смена власти в Петербурге, изменение самой парадигмы государства заставило многих чиновников осторожничать. Так продолжалось до тех пор, пока не образовалась Иркутская губерния, а губернатором не назначили Адама Ивановича Бриля — человека активного и по-своему бесстрашного.
Матвей при первой возможности обратился к нему и наши усилия, наконец, легли на подходящую почву. Губернатор Бриль даром что немец, оказался большим энтузиастом развития края. Он сразу же поддержал благое начинание и в свою очередь обратился с предложением в Петербург. Там сочли проект нужным, своевременным, и выдали молодому предпринимателю карт-бланш.
Пока мы завоёвывали Калифорнию, в Иркутск «на казённый кошт» прибыли два десятка крестьянских семей. Для почину. На первое, так сказать, время. Добирались они в сопровождении казаков, так как особым желанием поднимать целину не горели и могли запросто сбежать по пути. А в Иркутске мужики и бабы были поголовно пересчитаны и переданы под расписку Дерюгину.
— Пошло дело, — потирал он руки. — Завтра выходим в Охотск. А если всё пойдёт, как задумано, пришлют ещё мужиков. И скотиной Адам Иванович обещает помочь, и всяким хозяйским товаром.
Мы выпили за успех нашего
— А тебя, кстати, ищут.
— Кто? Где? — удивился я.
— То-то и оно, — сказал он. — Здесь, в Иркутске, ищут. Я и сам удивился.
Настроение сразу испортилось. Неужели всплыло то давнее дело с побегом Бичевина? Неужели я где-то наследил? Даже если ревизора признают злодеем, вооруженное сопротивление властям с рук не сойдёт. Тут пахнет петлёй или каторгой.
— И кто же ищет?
— Какой-то Егор Никитин. Не местный, чуть ли не из Петербурга приехал. Людей про тебя расспрашивает. В канцелярию ходит, в бумагах что-то вынюхивает.
Вот те раз! Я уж и забыл про человека, шедшего по моему следу в Арзамасе. Несколько лет прошло, а он только появился. И сразу в Иркутске выплыл. Одно хорошо — это точно не по Бичевинскому делу. Не стал бы он издалека заходить. Одно хорошо, а всё остальное — плохо. И раз дело не в нападении на прокурорский дом, тогда в чём? Я ведь так и не узнал толком, кто он такой и на кого работает?
Пришлось мне отложить прочие дела и осторожно навести справки. Терёха подтвердил расспросы обо мне приезжего чина, а заодно и разъяснил, почему тот так долго добирался сюда.
— Больной весь. Говорят, в Тобольске долго провалялся в горячке. Едва оправился.
Может, и в горячке пролежал, может и в Тобольске, а только мне почему-то подумалось, что через дырку он пролез во времени и пространстве.
В общем, запахло если не провалом, то серьёзными неприятностями. Сам-то я мог сбежать отсюда в любое мгновение, но многие проекты были завязаны на Иркутск. Здесь располагался перевалочный пункт новобранцев, здесь заварилась совместная афера с Дерюгиным, здесь сосредоточилась почти вся торговля с Китаем. Это ещё если следователь копать не начнет и старые грешки, вроде вооружённого нападения на острог, не всплывут.
Но опасался я зря. Возможно, Никитин что-то и смог узнать в канцелярии, но там знали мало, а от простых людей он ничего не добился. Здесь хорошо помнили террор, устроенный Крыловым и теперь не спешили сотрудничать со следствием. Никитин расспрашивал дотошно многих, но одни говорили, что вовсе меня не знают, другие, что давно не встречали, а на вопросы о старых делах с удовольствием навешивали гостю на уши лапшу. Зато мне самому трое или четверо сразу же доложили о розысках, а ещё с десяток на следующий день шепнули, мол, будь осторожен, расспросы на твой счёт ведутся. Я со многими из них не то что дел не вёл, но и не знал до сих пор об их существовании, а вот ведь — предупредили. Хороший у нас всё же народ, участливый.
— Опередить его надобно, — посоветовал знакомый купец. — Если он под тебя копает, ты тоже подсуетись. На всякую старуху найдёшь проруху. Генерал Бриль их брата не особенно жалует. Так как с Крыловым вышло, уже не повторится.
Как бы не так! Плохо он нашу власть знает. Я предпочёл не дёргаться и сидеть тихо. Но пустил слушок, будто китайской торговлей лично занялся, а не через приказчиков или доверенных лиц. Слух показался тем более убедительным, что не так давно я и правда у многих скупал чай и шелка для английских контрабандистов. А купцы и рады собрату помочь — разнесли новость.