Быстроногий олень. Книга 1

Шундик Николай Елисеевич

Прискакавший с пастбища на оленях Мэвэт вслушался в слова сына и, покраснев от гнева, загромыхал своим басом:

— Это что же такое выходит? Как ты смеешь мне бригаду портить, а? Убирайся из моего стойбища! Больше ты не пастух моей бригады! Можешь на берег моря к охотничьим людишкам отправиться. Вижу, неспособен ты быть настоящим оленьим человеком.

Тымнэро улыбнулся и смело посмотрел в глаза отца:

— Ты послушай меня хорошенько, тогда и сам станешь капканы ставить.

— Я буду ставить капканы? — изумился Мэвэт. — Да ты понимаешь ли, мальчишка, для каких слов язык твой болтается?

— Пойми,

отец, что пушнина для Красной Армии нужна.

— Я не говорю, что пушнина ни на что не пригодна. Но подумай, что важнее: олень или песец? — наступал на сына Мэвэт. — Что женщины наши для Красной Армии торбоза теплые шьют, шапки, рукавицы шьют, в том я помощь настоящую вижу. А торбоза, рукавицы, шапки, я думаю, известно тебе, из чего шьются, — из из песцовых, а из оленьих шкур. Значит, нужно зорко за оленями смотреть, иначе их волки всех до одного заедят. А лисиц и песцов пусть береговые людишки ловят, если им больше нечем заниматься.

Некоторые пастухи захохотали, кивая головой на сына Мэвэта. Тымнэро вспылил:

— Чего вы смеетесь? Завтра Айгинто сюда позову. Он такое вам слово скажет, что от стыда навсегда смеяться разучитесь.

Пастухи расхохотались еще громче. Тымнэро круто повернулся и пошел в стадо.

— Береговых людишками не обзывайте! — крикнул он на ходу. — Они не хуже вас! Да, да, не хуже!

— Плохо твоя голова работает, Тымнэро! — насмешливо сказал один из пастухов. — Ты, наверное, думаешь, что из шкуры лисицы пули делать можно, наверное думаешь, что бойцам на войне сейчас до того, чтобы шапки свои лисьими хвостиками украшать!

— Ну, это ты уже совсем не то говоришь, — оборвал шутника сам Мэвэт. — Польза от пушнины есть, конечно, только не дело это настоящих людей оленьих. Пусть береговые свое дело делают, а мы свое делать будем.

Мать пастуха Раале, старушка Мимлинэ, молча наблюдавшая за ссорой Мэвэта с сыном, тяжело вздохнула.

— Нехорошо, когда отец с сыном ругаются. Но зря ты, Мэвэт, сына своего как следует не выслушал, — сказала она. — Вчера я в гостях в соседнем стойбище была, там тоже о капканах говорили. И так я поняла, что сильно просил секретарь Ковалев оленьих людей капканы ставить. Для того, видно, Айгинто и в тундру выехал.

Мэвэт вскочил на ноги.

— Секретарь Ковалев просил? Почему же ты, старуха, не сказала об этом раньше? А ну запрягайте мне оленей! Поеду Айгинто искать. Если сам Ковалев просил, значит что-то важное очень…

Мэвэт нашел председателя колхоза в стойбище единоличника Чымнэ. Там как раз в это время вылавливали из стада ездовых оленей, на которых Айгинто собирался добраться в самые дальние стойбища.

Мэвэт отпряг своих оленей, быстро подошел к Айгинто и, не ответив на приветствие, спросил:

— Верно ли говорят, что секретарь Ковалев людей оленьих просит как можно больше капканов ставить?

— Да, это так, Мэвэт, — подтвердил председатель.

Чымнэ еле заметно усмехнулся и, указав рукой на Кувлюка, обучающего ездового оленя, оказал:

— Смотрите!

Впряженный в нарту олень бешено скакал по кругу. И вдруг остановился, как вкопанный, круто повернулся рогами к пастуху. Круглые, вышедшие из орбит глаза оленя были налиты кровью. Кувлюк осторожно отстегнул потяг

от нарты и привязал к коольгытам [15] круглую палку, поднял ее вверх, затем с силой дернул вниз. Олень низко опустил голову, захрапел. Кувлюк снова поднял палку, снова с силой дернул вниз. Лицо пастуха было красным, пот заливал глаза.

15

Коольгыты — ременные вожжи и уздечка вместе.

— Вот посмотри, — обратился Чымнэ к Айгинто. — Трудная работа у оленьего человека! Нужно приучить оленя возить нарту. Пастух этот хорошо свое дело знает, а капканы он, возможно, никогда и не заряжал. Это не его дело, как не дело морских охотников так вот оленя учить.

— Если бы нужно было морскому охотнику оленя учить, он стал бы оленя учить, — ответил Айгинто, глядя на измученного Кувлюка. Чымнэ рассмеялся. Айгинто сказал, стараясь быть возможно спокойнее:

— Хочу знать, почему смешно тебе?

— Хочу видеть я морского охотника, как он оленя учит, — с откровенной насмешкой сказал Чымнэ.

— Хорошо. Ты сейчас увидишь. Тебе, наверное, известно, что я морской охотник!

Айгинто подошел к измученному Кувлюку, взял у него из рук палку и с ожесточением принялся дергать ее то влево, то вправо. Когда олень был доведен этим до изнеможения, Айгинто быстро впряг его в нарту, чуть дернул за коольгыты. Олень побежал рысцой, часто спотыкаясь о вывороченные комья снега. Порой он делал попытки повернуться к седоку рогами, но Айгинто с силой дергал то левым, то правым коольгытом, с ожесточением хлестал по крупу свистящим погонычем [16] .

16

Погоныч — деревянный прут с костяным набалдашником.

Чувствуя силу и власть в руках седока, олень постепенно покорился и уже безропотно бежал туда, куда направлял его седок.

Оленеводы с напряжением наблюдали за действиями Айгинто. Чымнэ, взявшийся было за трубку, так и не донес ее до рта.

— Хорошо, ай как хорошо, как настоящий олений человек! — наконец прервал тишину Мэвэт.

Чымнэ хмуро покосился на него и промолчал.

Сделав большой круг, Айгинто подъехал к Чымнэ, отстегнул потяг от нарты и весело сказал:

— Хорош олень! Как видишь, Чымнэ, охотник морской справился с оленями. Придется тебе капканы ставить.

Чымнэ нехотя улыбнулся и попытался отшутиться:

— Сила в руках у тебя, видно, такая, что и медведя сможешь приучить ходить в нарте.

Пока запрягали оленей, Айгинто отвел Мэвэта в сторону и стал объяснять, почему надо оленеводам тоже всем до одного заняться охотой.

— Ну что ж, раз секретарь так сказал, значит капканы, ставить надо, — согласился Мэвэт, — всем скажу в своем стойбище, чтобы каждый пастух двадцать капканов поставил…

Нахлестывая оленей, Мэвэт мчался в свое стойбище. А в голове его уже были думы о том, где и сколько поставить капканов, как сделать, чтобы бригада его и в охоте была первой.