Быть драконом

Стерхов Андрей

Когда я вошел в логово отчаянного скупердяя, мне было сразу указано на метровый мраморный пьедестал, имитирующий формой дорическую колонну. На нем всеми цветами радуги сверкал хрустальный колпак с набалдашником.

– Тут, что ли, чаша стояла? – спросил я, подошел и приподнял прозрачную крышку.

– Да, там, – подтвердил ростовщик и тяжело вздохнул: – Стояла. Теперь не стоит.

– А чего, раз так дорога, сейф для нее не завел?

– Не видел смысла.

– А теперь видишь?

– И теперь не вижу. Тут маг поработал, а маг и из сейфа бы…

Я его перебил:

– Да

с чего ты взял, что это дело рук мага?

– Разве это не очевидно? – удивился моей бестолковости Михей. – Сам посуди: жалюзи не тронуты, все замки и двери в порядке, в полу, потолке, стенах пробоин нет, а чаша пропала. Кто мог так все аккуратно провернуть? Только маг.

Я оглядел кабинет. Он был не таким уж и маленьким (квадратов, наверное, двадцать полезной площади в нем имелось, а то и больше), но казался очень тесным. А все из-за многочисленных стеллажей и шкафов, полки которых заполнял всяческий магический хлам. Чего там только не было: выводок божков-бродяг из нефрита, фарфоровые фигурки крокоттов, левкрокоттов и прочих мантихор, эмали с рельефными изображениями различных гадов, кубки, клинки, фрагменты рыцарских доспехов и манускрипты разных времен и народов. А помимо того: веера, опахала, алхимические приборы, чьи-то сердца в банках с формалином, глаза в спирту и засушенные лапы птиц. А еще: затертые тысячами прикосновений четки, пентакли, талисманы, подвески, бусы, кольца, серьги и браслеты в ларцах, шкатулках и россыпью. И еще: рога и копыта, мумии змей, чучела летучих мышей, лакированные хвосты ящериц и ожерелья из волчьих (и не только) клыков. И прочее, прочее, прочее.

Весь этот колдовской брикабрак излучал Силу, много Силы, очень много Силы, поэтому определить, была ли использована вором магия, не представлялось возможным. Разве реально определить, плевал ли кто-то в лужу, если после плевка прошли часы? Вообще-то, наверное, реально, но только на такой химический анализ уйдут века. Овчинка выделки не стоит.

– Больше ничего не пропало? – еще раз окинув взглядом все это несметное богатство, спросил я.

– Нет, больше ничего, – ответил Михей. – Я бы почувствовал.

Не знаю, как ты сам, а вот жаба твоя точно бы почувствовала, стала бы душить, подумал я, вслух комментировать не стал, пошел в коридор. Решил посмотреть, что там и как.

Левое крыло освещалось светом, проникающим через открытую дверь из торгового зала, а правое уходило в темноту.

– Где тут свет включается? – обернулся я к Михею, который в это время хлестал минералку.

– Пошарь справа, – оторвавшись от бутылки, ответил он. И снова приложился.

Щелкнув включателем, я увидел, что справа, от кабинета и дальше, коридор заставлен ящиками разных форм и габаритов. Вначале между ними еще имелся какой-никакой проход, но чем дальше, тем он становился уже, а метров через шесть и вовсе упирался в полуметровую баррикаду.

Открыв один из ящиков, я увидел банальную стружку.

– Тара, – пояснил вышедший из кабинета Михей.

– Вижу, – кивнул я и решительно направился к завалу.

Минут пять у меня ушло на то, чтобы его разгрести. Но потел я не зря – обнаружил, что коридор не кончается тупиком, что перегорожен двустворчатой решеткой. Куда

коридор ведет после нее, не было видно, через три метра он делал поворот.

– На четвертые сутки Зоркий Сокол увидел, что в камере нет четвертой стены, – невесело пробормотал я, подошел, схватился за чугунные прутья и со всей силы потряс конструкцию. Держалась крепко, даже не шелохнулась. Такую бы в семнадцатом вместо ворот Зимнего дворца, глядишь, и переворота не случилось бы.

В грубо приваренных «ушках» висел амбарный замок и – что меня особо умилило – деревянная «гитарка» с пластилиновым оттиском. Подергав замок, я убедился, что висит не для вида, действительно замкнут.

– А чего ты говорил, что вход один? – повернулся я к запыхтевшему в затылок Михею.

– Ну это… – Он смущенно пожал плечами. – Это же внутрь здания ход. Через бойлерную к центральной лестнице.

– Печать твоя?

– Моя. Там по кругу – складские помещения Городского хлебоприемного предприятия номер два.

– Ключ у кого?

– У меня… И еще на вахте запасной. На случай пожара.

– Ну ты, Михей, даешь!

– А что? – пожал он плечами после секундного замешательства. – Ты что, думаешь, что вор отсюда зашел? – И не веря в такую возможность, по-собачьи замотал головой: – Нет-нет, быть того не может. Печать-то цела.

– Дай Силы! – рявкнул я. крепко ухватив его за руку.

Михей такой наглости от нанятого дракона не ожидал, раскрылся, и меня окатила мощная волна.

Не дожидаясь, когда ростовщик придет в себя, я быстро ткнул указательным пальцем в пластилиновый слепок и энергично воззвал:

Силой чар Тает жар. Слово – влет, Силой – в лед.

В тот же миг пластилин замерз, стал твердым, словно камень. Я подцепил кружок ногтем и протянул ошарашенному Михею:

– Вот так это делается.

– Ага, значит, все-таки маг украл! – с негодованием прокудахтал ростовщик.

В очередной раз я убедился, что правильнее говорить не «маги-люди не доверяют друг другу», а «маги-люди не доверяют друг другу со страшной силой».

– Не усложняй, – осадил ростовщика. – Баллончик с охлаждающим газом – вот и вся магия.

– Полагаешь?

– Запросто. О криохирургии слышал?

Михей мотнул головой: нет, мол, не слышал. Пришлось объяснить:

– Это удаление бородавок, рубцов, родимых пятен и прочих бяк посредством местного охлаждения. Сейчас, чтоб ты знал, есть такие переносные системы, которые выплевывают закись азота, охлажденную до минус ста восьмидесяти. Тьфу – и но тебе три Антарктиды.

– И что, ты думаешь…

– Стой, опасная зона. Работа мозга.

– Что?

– Ничего. Ничего я, Михей, пока не думаю. Я пока факты собираю. Кстати, о девочках, что тебе сказала служба?

– Какая служба?.. А, в смысле охранник? Ничего он мне не сказал.

– Совсем, что ли, ничего?

– Сказал, сигнализация не срабатывала, ночь прошла спокойно.

– Я так понимаю, в сознании ты его не копался?

– Знаешь… – Михей насупился. – Давай это уж ты сам.