Быть драконом

Стерхов Андрей

Я стоял на люльке, бодая порывы ветра и сжимал бутылку так, будто в ней булькало не пиво, а финский коктейль «для Молотова». Едва волк сделал шаг, я перекинул бутылку из правой руки в бросковую левую и заорал что было мочи:

Мы редутов своих не сдали. Мы с победой вернулись домой. Словно солнце товарищ Сталин Освещал нам путь боевой!

Волк, не обращая

никакого внимания на мои отчаянные крики, подошел к тросу, понюхал его, тронул лапой и беспрепятственно заступил за черту. Дальше не пошел, повернул морду к хозяйке, вопрошая, что делать дальше.

Я не стал дожидаться решения колдуньи. Отшвырнул бутылку в сторону, подхватил бубен с кулоном и прыгнул через волка за пределы круга. Сделав два шага в направлении колдуньи, я протянул ей бубен и сказал:

– Забирай. Твое.

Она медленно подняла жезл, собираясь отмерить мне по полной программе, но почему-то передумала и опустила свое грозное оружие. В этот миг сова на ее плече вздрогнула, встрепенулась, взлетела и, трижды облетев меня, свалилась в пике. Подхватила клювом золотой амулет и, воровато оглядываясь, вернулась на свое место. А следом и волк подсуетился: выскочил из-за спины, схватил бубен зубами и отбежал.

Так мертвая колдунья вернула себе свое.

И пока соображала, что со мной делать, я, используя отсрочку, вытащил чуть подрагивающими от волнения руками сигарету из мятой пачки, оторвал фильтр и, пряча от ветра зажигалку в ладонях, прикурил. Когда сладко (полагая, что, возможно, курю последний раз в жизни) затянулся, в голове вдруг вспыхнуло и тут же погасло перламутровое сияние. Я удивленно посмотрел на сигарету – что за психоделика? Но тут сияние повторилось, и до меня дошло, что это вопрос.

– Кто ты? – спрашивала колдунья, озадаченная моим неадекватным поведением.

– Дракон, – ответил я и еще раз затянулся.

Змея при слове «дракон» подняла голову и посмотрела на меня мутными глазами.

– Лунь? – уточнила колдунья.

Я покачал головой:

– Нет, просто золотой дракон.

– Золотой?

– Золотой.

– Рассказывай.

Чего она хочет, я не понял, но уточнять не стал и поведал ей то, что поведал мне при нашей первой встрече мой наставник вирм Акхт-Зуянц-Гожд.

– Давным-давно это было, – начал я. – Ациблат Див, более известный как Натурщик, вернулся из-за края и убил Великого дракона. Сделал он это самым подлым образом. Подкрался, когда Великий спал, и вогнал ему меч в ухо. А четверых его наследников Натурщик изгнал из Таммы.

Затянувшись, я выпустил дым через ноздри и посмотрел на колдунью. Она ждала. Я снял с губы табачную крошку и стал рассказывать дальше:

– Прошли века. Постаревший Ациблат Див отошел от власти, и в Тамме воцарился хаос. Трое из четверых наследников Великого к тому времени уже сгинули. А между тем краю подходил срок, он поистрепался и угрожал прохудиться. В любой миг могли проникнуть в мир все ужасы Пустоты.

После

этих слов я два раза подряд затянулся, поднял воротник пиджака (холодно было жуть), растер правое ухо и только после этого продолжил:

– Всякий знает, что провести новый край возможно только черной кровью, но среди жителей Таммы не осталось никого, кто бы мог изловить дракона и заставить его сделать дело ценой собственной жизни. Только оказалось, что это не имеет никакого значения, поскольку дракон провел новый край по своей собственной воле. Провел, но не умер. Вернее, умер, но не до конца. И, умерев не до конца, стал золотым.

Закончив рассказ, я затянулся в последний раз и отбросил окурок в сторону.

Колдунья потрепала волка за ухом и уточнила:

– Значит, не жив, не мертв?

– Получается, – пожал я плечами.

А ведь действительно получалось.

– Пусть так и будет, – после небольшой паузы постановила колдунья, взмахнула жезлом и в тот же миг исчезла. Вместе с ней исчезла и верная ее гвардия. Ветер стих. Снег прекратил. Все кончилось.

Я облегченно вздохнул и расслабился.

А как только расслабился, в ту же секунду раздался громкий звук, похожий на звук выстрела.

В каком-то смысле это и был выстрел. Пуля ткнулась в грудь, я покачнулся и собрался умереть. Но, обнаружив сначала, что пуля упала к ногам, потом, что никакая это не пуля, передумал. Подобрал штучку, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении комсомольским значком, зажал в кулаке и потянулся на выход. Ходко. Пока еще чем-нибудь не удивила.

Домой и спать, мечтал я, спускаясь на лифте. И спать, и спать, и спать.

Охранника обнаружил на крыльце. Взрослый дядька, точно сбежавший с уроков шалопай, лепил из тающего снега снежки и с радостным уханьем пулял их в ствол тополя. Я сунул захмелевшему с дармового пива весельчаку ключи в карман, пробурчал «пока-пока» и направился к машине.

Без приключений дойти не получилось.

Когда, миновав литые ворота, вошел под арку между первым корпусом нархоза и жилым домом, за спиной послышалось характерное цок-цок. Выхватив пистолет, я развернулся волчком и саданул на звук. Промазал. Серая мразь размером с кролика выскользнула из тени и рванула в сторону помойки. Я поймал тварь на мушку и еще раз выстрелил. На этот раз удачно: чпок! – и кровавые шматки во все стороны.

Сообразив, что где-то там находится их засада, их временное гнездо, я решил проверить контейнеры. Когда врезал по третьему, из него с омерзительным писком выскочило аж четыре штуки. Одна прыгнула – просто камикадзе какая-то! – мне на грудь, а три рванули врассыпную. Я одновременно откусил голову кинувшейся на меня и пристрелил одну убегающую. Две ушли. Стоило бы сразу найти и уничтожить, но народ, разбуженный выстрелами, уже прильнул к окнам. Нужно было уходить. И уходить срочно. Встреча с доблестными воинами правопорядка в мои планы не входила.